— Руки у вас. — Индеец показал палкой, которую держал в руке. — У них вид нехороший.
— Меня волнуют не они, а мой друг.
— Значит, он настоящий друг, потому что болеть ваши руки должны очень сильно. Что произошло?
— Это не важно. Я просто хочу знать, где он. Его зовут Хадсон Грейтхауз.
— Понимаю. — Индеец кивнул. — Если он здесь, то он у сестер милосердия.
— Отведите меня туда!
— Нет, — ответил индеец, — не отведу. Сестры не любят, чтобы им мешали во время работы, — объяснил он, увидев на лице гостя отчаяние. — Лучше их оставить в покое. У вас имя есть?
— Мэтью Корбетт.
— Не желаете ли зайти в мой дом и выпить чаю, Мэтью Корбетт?
— Чаю?
— Дурная привычка, которую я подцепил в Лондоне, — объяснил индеец. Он выбросил палку и отвел в сторону оленью шкуру. — Заходите. Отклонять вежливое приглашение — дурной тон.
Он ждал, пока Мэтью пытался разобраться, в какой же это фантастический сон он попал и когда наконец проснется. А Мэтью потихоньку начинал чувствовать боль от обожженных веревкой ладоней, от истертых о камни ног. Отбитое левое плечо ощущалось мертвым грузом. Но сильнее всего была ошеломляющая усталость в сочетании с глубоким горем. Если бы не он, Грейтхауз не лежал бы где-то умирающий, а может, уже умерший, и, что хуже всего, Слотер не был бы на свободе. Но сейчас необходимо от этого отвлечься и сосредоточиться на происходящем, а потом понять, как пережить то, что ждет еще впереди.
— Спасибо, — ответил Мэтью и вошел в жилище индейца.
В очаге посреди хижины тлели дрова. Вокруг виднелись предметы обыденной жизни: лежанка, деревянная стойка с одеялами, звериные шкуры, одежда, деревянные миски и глиняные чашки, ведро из коры и прочие необходимые вещи. Мэтью заметил несколько копий, два лука и колчан со стрелами возле стены. Конечно, этот человек охотится, иначе бы он не выжил. Но почему он живет здесь один, явно без жены и детей?
В каком-то смысле Мэтью получил ответ на этот вопрос, когда индеец уселся по-турецки перед огнем, разлил черную жидкость из деревянного горшка по глиняным чашкам и спокойно спросил:
— Вы безумия не боитесь?
— Простите?
— Безумия, — повторил индеец. — Я безумен.
— Нет, — ответил Мэтью уверенно, хотя слегка настороженно. — Не боюсь.
— Это хорошо. — Индеец протянул ему чашку. — Здесь все боятся. Вот почему я… — Он посмотрел вокруг, наморщив лоб в поисках слова. — Изгой, — закончил он. — Или почти изгой. Скоро буду совсем, потому что мне все хуже. Пейте, пейте. Как говорят у вас на родине, ваше здоровье!