— Как мы сюда попали?
— Нас принесли.
— Не могу шевельнуться. — Он нахмурился, явно озадаченный отсутствием свободы. — Почему не могу?
— Вас завернули в ткань, не шевелитесь. Я так понимаю, они что-то приложили к ранам.
— Черт, ну и каша. — Грейтхауз снова зажмурил глаза. — Ларец тот. Проклятый ларец. Что в нем было?
— Не знаю.
Долгую минуту Грейтхауз молчал. Мэтью заметил, что сестры разошлись в разные стороны — наверное, давая ему возможность убедить дух Грейтхауза не улетать из тела.
— Да, — прошептал Грейтхауз, снова открывая глаза. — Я был… принцем дураков я был.
— Откуда было знать?
По лицу Грейтхауза пробежала легкая рябь злости.
— Мне… платят, чтобы знал. Это моя работа. — Он снова вздрогнул от боли и отпустил эту злость, чтобы было не так мучительно. — В колодце там, я помню. Ты мне не дал утонуть.
— Было, — сказал Мэтью. — И сейчас не дам. Я вам запрещаю умирать.
— Ты… запрещаешь?
— Да, запрещаю. Запрещаю потому что еще не закончено мое образование, и когда вы встанете на ноги и вернетесь в Нью-Йорк, я собираюсь и дальше у вас обучаться фехтованию и тому, что вы называете искусством рукопашной. Так что вы не умрете, вы меня поняли?
Грейтхауз издал звук, который можно было бы назвать сдавленным смехом.
— А кто умер, — спросил он, — что ты… стал королем?
— Я просто обращаюсь к вам как партнер.
Мэтью очень трудно было говорить так, чтобы не дрожал голос.
— Понимаю. — И Грейтхауз снова замолчал. Глаза у него закрылись, веки дрогнули, но он вновь заставил себя вернуться в мир. — Я полагаю… если молодой хозяин Мэтью Корбетт приказывает, то… я должен подчиняться.
— Вы еще не такое переживали, — сказал Мэтью. — Я видел у вас шрамы.