Баронесса недовольна. Она переходит на английский язык, и разговор принимает интимный оборот: баронесса не стесняется — возле них стоит продавщица магазина, — она ничего не понимает.
Но баронесса ошибается.
Глаза маленькой кудрявой девушки, через большое роговое пенсне — вспыхивают любопытством. Вся она — настороженность..
Она слышит:
— Вы расстроены… Может быть эта ужасная бомба?
— Ах, мне безразлична судьба этого старого дурака.
— Да?! Как давно вы стали так думать, полковник?
— Неужели и вы, баронесса, такая чуткая, умная, думаете о них серьезно? Какие же это на самом деле спасители родины?!.. Мелкие интриганы, тщеславные трусы и жадные карьеристы; за один лишний просвет на погоне готовые продать эту самую родину, не сморгнув глазом.
— Ах, но вы, Гри-Гри, говорите сегодня совсем по новому! Ну, ничего!., а все-таки… какое нам дело до них!.. Наша задача — все для родины. Использовать все необходимое, ценное, в нашей сложной и большой игре.
— Да они то неценны… Они…
Два глаза, такие поразительно знакомые — сквозь стеклянные разноцветные нити японской портьеры на дверях.
Полковник застыл — устремленно тревожно на них…
— Они? — Баронесса на миг видит в трюмо чьи-то глаза — быстрым поворотом головы на Луцкого.
— Миг — но глаз уже нет.
Полковник чуть взволнован, но тверд…
Баронесса видит, не понимает. Больно закусывает нижнюю губу жемчугом острых зубок, молчит — ждет… Опять к зеркалу, спокойнее:
— Я слушаю, Гри-Гри…
Звонок — и в ателье мод быстро входит молодой безусый офицер. Прямо к баронессе.
Почтительным наклоном головы — английский пробор блестит.
— Баронесса! — целует руку, — генерал Хорват просил вас. Вот, прочтите пожалуйста.