Он несет пакеты от Снегуровского к Штерну.
Солодкий, как рысь, — ловок и в тайге, как у себя за пазухой.
Знает все тропы.
Луна и белый плат шоссе.
— Матэ!..[18] — командует японский поручик.
Рота остановилась. Быстро сняты вьючные пулеметы. Отряд рассыпается в цепь вдоль шоссе.
Офицер с несколькими солдатами вышел на канаву — сели, и тихо по тайге гудит: ду-у… ду-у… ду-у… — фонический телефон.
— … Оть! Чорт! — Солодкий чуть носом не ткнулся в гальку шоссе. Остановился, — видит ясно — провод на ноге запутался…
— Макаки!.. Ну, и хитрые: уже протянули к Яковлевке провод…
Взял, поднял его, приложил к уху, слушает. А у самого лицо зеленое от луны… улыбается:
— Аната?.. — губами к проводу, — чтоб ты сдох!.. — бросает провод, — я тебе поговорю…
В Спасске полковник Арито в штабе ночью работает: полк батальонами брошен в тайгу.
Ду-у-у… ду-у… ду-уу…
— Слушаю! Кто говорит? — полковник по-японски в трубку телефона.
— Поручик… Сиедзу…
— Ага!.. Вы уже вышли на тракт…
— Да…
— Теперь…
…— Поговорите у меня… — и ножом чирк по проводу. А кругом тайга и луна.
Больше никого.