— Бери, аната, бери… Ваша японский соладат и наша большевика игаян, аната… Иди читай… Тут, брат, все написано.
— Коросё, коросё… — лепечут японцы.
— Вот, возьми еще… Дай другой японский солдат… Можешь?
— Модзно, модзно… — радостно говорит японец.
И Дербенев протягивает всю пачку.
— Только смотри… Японский офицер увидит — плохо будет… Не показывай.
— Коросё… Этто… японский офицер… увидеть нет… Нам показывай нет.
— Вот-вот… Смотри. Ну, прощай.
Шевченко и Дербенев хлопают каждого японца по плечу и жмут им руки.
Японцы кланяются.
В это время с шумом открывается дверь теплушки. Внутри фонарь. Полоса света, прорвавшись, падает на стоящих.
Дербенев и Шевченко в изумлении отскакивают.
Перед ними, улыбаясь и скаля зубы, стоят два японских офицера.
— Оцень вам благодарны, гоцпода. Мы с удовольствием процтем васи дзаписка… До цвидания.
2. Я — борсуика
— Сюда, друзья, сюда!
Горченко толкнул дверь хибарки и пропустил вперед спутников.
Свет лампы заставил вошедших зажмуриться.
Полещук и Кобзарь враз поднялись с табуреток.
— Ну, как?