— Верю вам, капитан, иначе лежать вам рядом с ним на сундуке. Я начинил кишки замечательным ядом, доставленным из Италии.
— Надо сообщить об этой печальной новости. А где Хиллоу, Мортон, Кресбери, Банхоуп, Литтлброк, Беверхерст, Барнэйдж и Сандрингем?
— Валяются под столом или где-то в доме — их сразил паштет из камбалы под арманьячным соусом с той же итальянской приправой.
— Не люблю этот паштет, а потому даже не отведал.
— Потому и сидите здесь, целый и невредимый, как белый карп в бассейне.
— Не позвонить ли в колокол, чтобы предупредить челядь? — спросил я.
— Бесполезно. Эти мародеры — служанки и золушки, повара, поварята, слуги, гардеробщики, часовые с алебардами, лакеи, конюхи, кучера и стремянные, а также четыре негритенка, таскавших шлейфы, опились сицилийским вином…
— Фу! Терпеть его не могу!
— А в нем был венецианский яд.
— Хм, — промычал я. — Даже не знаю, как воспринять эту новость. Ее последствия пока ускользают от меня, но в этом благословенном городке поднимется шум. Думаю, весть о происшедшем докатится и до Лондона.
Я снова пригубил напиток с пряностями — вкус был просто превосходен.
— Благородный сеньор, — сказал я, — хотелось бы знать, с кем я пью и чокаюсь.
— Я — Руби, — ответил мой визави. — Шеф-повар из Карлайля. Сэр Уоллесби унизил меня и, недооценив мои знания и труды, оскорбил гонораром в пятнадцать королевских экю, семь из которых были фальшивыми, а восемь — изрядно подточены.
— Руби, — сказал я, — не будучи сеньором и капитаном, отдаю должное решительному человеку, способному на смелые поступки. Обязан похвалить вас, ибо все, что здесь отведал, честное слово, приготовлено истинным художником от кулинарии. Но если горожане узнают о гекатомбе, боюсь, вам не поздоровится.
Он весело рассмеялся:
— Не волнуйтесь, капитан. Как только началось ваше пиршество, в Денхэме разразилась эпидемия черной оспы. Люди мрут, как мухи. Как вы знаете, людей в этом городке раз, два и обчелся, а оставшиеся в живых, лежат с раздутыми животами, высунув черные распухшие языки.
— Охотно убрался бы отсюда, — сообщил я, — здесь не осталось ни еды, ни выпивки.
— У меня две добрых лошади и коляска на высоких колесах…
Мы покинули город, переехав через безжизненное тело часового у южных врат.
За городом Руби, который казался ловким кучером, опрокинул коляску в ров.
ebooksa