Хлыст рассек, словно ножом, правую бровь бедняги.
— Разумеется, вы не должны благодарить меня!
Широкая красная полоса соединила уголок рта директора цирка с его ухом. После этого мистер Роуз отбросил хлыст далеко в сторону, оставаясь по-прежнему любезным и улыбчивым.
— Значит, мы остаемся друзьями, Артур, не так ли? — проворковал коротышка.
— Я сделаю все, что вы скажете… Все, что вы захотите, Джек…
— Ах, какие необдуманные слова, друг мой… Почти необдуманные… Дайте-ка мне ваш револьвер!
— Ах, только не это! — взвыл умоляющим голосом Гленвиль. — Я ведь в любом случае всегда буду подчиняться вам, вы прекрасно это знаете.
— Ладно, я совсем не злой человек, и я помню, что мы с вами остались друзьями… Так что… Вы позволите?..
Маленькой когтистой лапкой мистер Роуз ухватил кончик одного из напомаженных усов директора цирка и, сильно дернув, вырвал пучок окровавленных волос.
— Вот теперь, Артур Гленвиль, вы в состоянии услышать голос истинной дружбы!
И господин Роуз подошел к мумифицированным лохмотьям, изображавшим двухголового теленка, с отвращением принюхался к ним и выбросил на кучу навоза позади клетки с летучей лисицей.
Через два дня цирк Гленвиль развернул огромное полотнище перед «Удивительным аттракционом»:
Просторная камера из стекла, освещенная неоновыми трубками, заменила отвратительную небольшую сцену, на которой находился двухголовый теленок. Человек в костюме сидел в кресле, и две совершенно одинаковых головы выходили из воротничка.
— Он из воска!
— Нет, он спит. Посмотрите, его грудь поднимается и опускается! Он дышит!
— Это механическая кукла!
— Разбудите его!
Это и многое другое можно было услышать в толпе перед новым чудовищем.
Неожиданно двое мужчин, едва успевших бросить взгляд на стеклянную камеру, помчались бегом к кабинету директора и ворвались внутрь, даже не постучавшись.