Уорд ждал, продолжая молчать, и в конце концов Гомес сказал:
— Ну хорошо, проходите в дом.
Тон его был явно негостеприимным.
— Но когда вы примете душ, мне придется попросить вас откланяться.
— Ничего плохого в вашей просьбе я не вижу, дружище.
Они уставились друг на друга, а я стал гадать, зачем Уорд сейчас так усердствовал в своем шотландском выговоре.
— С вашей стороны было бы вежливым заранее позвонить и предупредить о визите.
Уорд кивнул, соглашаясь:
— Конечно, тогда вы могли бы приготовиться. Но раз уж мы здесь, — прибавил он, — может, пошлете кого-нибудь сообщить сеньоре Сандерби?
— Нет, — сказал он ледяным тоном. — Она моя гостья здесь. И сейчас она отдыхает.
Помолчав, он продолжил:
— Я не сомневаюсь, что она примкнет к вам в Пунта-Аренас, как и было условлено, когда будет готова.
Он жестом указал на парадный подъезд дома.
— Гардеробная — первая дверь направо. Вам бы не помешало отоспаться, судя по вашему виду, — продолжал он, направляясь к подъезду, — так что, пока вы будете освежаться, я позвоню в гостиницу в Кахамарке, владелец, мой знакомый, позаботится о вас как следует.
Уорд его поблагодарил, но заверил, что в этом нет никакой нужды.
— Как только я поговорю с Айрис Сандерби, мы уедем.
Он вдруг остановился.
— Чуть не забыл. У меня для вас небольшой презент.
Вернувшись к машине, он залез в заднюю дверь и вытащил оттуда взрыватель.
— Вот, возьмите, это ваше, — сказал он, протягивая его Гомесу.