— Нет, это другое! — сказал Марк.
— Вы украли у них вещь! Они хотели наказать вас за преступление.
— Наказать? — повторил Марк. — Убить двух людей из-за какого-то браслета? Это безумие!
— Безумие — вещь относительная. Каждый вкладывает в это понятие разное значение! — подметила Эвелин. — Что для тебя важнее всего, Марк?
Он не стал спрашивать у нее, откуда она знает его имя.
— Моя жизнь! — ответил Марк.
— Вчера ты убил человека?
— Да, иначе он убил бы меня.
— То есть ты убил его за то, что он покусился на твое самое дорогое — жизнь?
— Там было два варианта развития событий: труп либо я, либо он! Я выбрал второй вариант.
— Вот видишь, ты готов убить за то, чем дорожишь! Для кого-то та синяя штука была дороже всего, дороже жизни. Значит, если рассуждать так же, как ты, ты достоин смерти?
Марк начинал злиться на Эвелин. Её кидало из одной крайности в другую. Джесс сидела и попеременно смотрела на них обоих, видимо, ожидая продолжения.
— Я не согласен с вами, — ответил Марк. — Во всем должна быть мера. За убийство должны наказывать одним образом, за воровство — другим.
— Видишь ли, Марк, ко всем жизненным невзгодам можно подойти философски. Философия полна крайностей и абстрактных рассуждений. Бесполезная с одной стороны, она помогает взглянуть на мир совершенно иным взглядом с другой. Тебя сейчас волнует то, что вчера ты чуть не умер?
— Почти нет, — почесал лоб Марк. — Я жив, а на остальное плевать.
— А ты бы отомстила им за покушение на твою жизнь? — спросила она у Джесс.
— Как? Они же убьют меня! — удивленно ответила Джесс.
— Ты предлагала Габриэлю отомстить за мать! Зачем предлагать того, чего сама не испытала на деле?
Спорить с ней было значительно сложнее, чем с Марком. Даже бред, который Эвелин говорила Марку, в какой-то степени бредом не являлся, но Джесс все равно не могла смотреть на мир её глазами.
— Не знаю… — Джесс не могла придумать ответ. — Вы, Эвелин, видимо, человек верующий.