Фритьоф Нансен

— Вы должны поехать к американцам в Вашингтон. Только вы можете спасти положение. Уговорите их — иначе мы погибли!

На корабле «Святой Улаф» Нансен пересек океан. В Вашингтоне его встретили холодно, почти надменно. Норвежская миссия? Восемь человек? Это слишком много. Достаточно трех.

Рассерженный Нансен хотел было отказаться от переговоров, но в гостиницу принесли телеграмму: «Зерна осталось на два месяца». И пять человек отправились обратно в Норвегию, а трое — Нансен, его помощник и секретарь — остались, чтобы уговорить американцев дать хлеб норвежским рыбакам и рабочим.

Уговаривать пришлось долго. Сначала Нансен выхлопотал продовольствие только для экспедиции Амундсена, который снова собирался в полярные страны. Потом американцы дали немного зерна, но потребовали, чтобы за это норвежские корабли работали для Америки.

Поняв, что домой ему скоро не выбраться, Нансен вызвал к себе Лив. Та приехала с небольшим чемоданчиком и застала отца в самой модной гостинице Нью-Йорка, недавно построенной на Пятой авеню. Он занимал несколько комнат, обставленных с вызывающей роскошью.

— Что поделаешь, здесь ценят человека и по содержимому кармана! — рассмеялся Нансен, обнимая дочь. — Если человек не в состоянии тратить столько-то долларов в день, считается, что он вообще немногого стоит.

На следующий день они поехали по самым дорогим магазинам, самым модным портным. Отец, всегда такой скромный, всегда зло вышучивавший тех девиц, которые интересуются «тряпками», впервые в жизни заказал дочери изысканные туалеты. Лив сияла. Отец посмеивался в усы:

— Так надо!

Прожив неделю в Нью-Йорке, Нансен снова переехал в Вашингтон. И Лив с ним. Переговоры шли очень туго, кто-то ловко и хитро мешал норвежской делегации. Нансен потом узнал, что это действовал английский посол лорд Перси, называвший себя другом Норвегии.

Однажды отец вернулся в гостиницу хмурым и рассерженным. Лив ни о чем не расспрашивала, но он заговорил сам:

— Американцы, видите ли, хотят получить точные сведения о будущей норвежской политике, прежде чем помогать нам дальше. И, представь, они искренне удивились, когда я сказал, что норвежская политика — внутреннее дело самих норвежцев.

Новые надежды

Первые сообщения об Октябрьской революции в России застали Нансена еще в Америке. Вскоре со страниц нью-йоркских газет огромные заголовки закричали о большевистских комиссарах, живьем бросавших в клетку к медведям петербургских профессоров и артистов императорских театров.

Смысл событий в России оставался Нансену неясным и после того, как, подписав, наконец, договор, он весной 1918 года вернулся домой. Его встревожило, что и в Норвегии появились было Советы рабочих депутатов. Полиция быстро расправилась с ними. Нансену казалось невероятным, что большевистская зараза проникла даже в Скандинавию. Или, может быть, сама зараза не так уж страшна?

Новая Россия вышла из войны — и это как будто говорило в ее пользу. Большевикам, однако, не дали мира, которого они хотели. Против них пошли с огнем и мечом, стали душить Советскую Россию блокадой. Снова кровь, жертвы, человеческое горе.

И вдруг в Европе заговорили об организации, которая поможет лучше, разумнее устроить мир. Художник Вереншельд, сосед Нансена по «Пульхегде», старый добрый знакомый, застал его однажды в необычайном возбуждении.

— Ты читал — организуется Лига наций? Это отлично, превосходно! Знаешь, воображение моряка рисует мне эту Лигу как корабль, плывущий к обетованной земле под флагом человечности. На нем все государства, все нации. Корабль построен так, что противостоит военной истерии, военной пропаганде, этим остаткам варварства. У него крепкие борта…

— Как у «Фрама»? — пошутил Вереншельд. — А кто же будет капитаном: американский президент Вильсон или этот «тигр» Жорж Клемансо, который теперь у руля во Франции? Что-то не верится в их миролюбие.

Но Нансен был полон энтузиазма. В таком состоянии духа он с мандатом представителя Норвежского общества содействия Лиге наций сел на пароход, идущий во Францию. Там, в Версальском дворце, заседала мирная конференция, которая должна была заложить основы Лиги. Дорогой Нансен обдумывал, как лучше, надежнее построить будущий международный корабль и каким должен быть корабельный устав.

В Париже все было очень торжественно. От флагов множества стран рябило в глазах. Но… устав Лиги наций, оказывается, был уже составлен победителями в войне, а представителей небольших государств позвали только для того, чтобы подписать готовое.