Арефьев умер на палубе катера, пока его везли к берегу. Поплывем обратно, к месту, где подняли его с лодки… Арефьев без сознания, тяжело дышит. Надо снять скафандр. А если сломан позвоночник? Это обострит боль и может вызвать смерть… Значит, снимать скафандр нельзя. Но он стесняет и без того тяжелое дыхание — надо разрезать скафандр!
Почему не сделал это Измайлов?
Гусаров прошелся по номеру — было уже далеко за полночь, а спать ему не хотелось. Вернулся к столу и записал в своем рабочем блокноте: «Выяснить у Измайлова, почему он не сиял с пострадавшего скафандр?» Раскрыл папку с документами, пробежал глазами медицинское заключение. Остановился на словах: «…Вследствие продольной и радиальной перегрузок произошел компрессионный перелом третьего поясничного позвонка, вызвавший повреждение спинного мозга и паралич конечностей».
Убийственная фраза и… убедительная. Хотя Веденин и Матушкин возразили единодушно: откуда взялась радиальная перегрузка?
Действительно, откуда? Чем она доказана? Пока ничем…
И новая запись в блокноте: «Радиальная перегрузка?»
Прочитал далее: «При оказании первой помощи больного вывести из шокового состояния не удалось, а при транспортировке его на берег между девятью и десятью часами произошла внезапная остановка сердца…»
Еще один убийственный довод, который очень трудно опровергнуть, хотя попытаться можно. Все тем же вопросом: «Почему не сняли скафандр?»
«…При патологоанатомическом исследовании диагноз полностью подтвердился:…на третьем поясничном позвонке отмечено клиновидное сплющивание…»
А это козырной туз Петриченкова и медиков, и его ничем не убить.
«…В легких пострадавшего обнаружено незначительное количество морской воды, что дает основание полагать о его шоковом состоянии при приводнении».
Точка. Утвердительная точка во всем заключении. И что бы ни думал Гусаров о Петриченкове как о человеке, инспектор службы безопасности свое дело знает и в логичности суждения ему не откажешь.
И все-таки какой-то изъян в заключении был, чем-то оно вызывало сомнение, недоверие.
Чем?
Гусаров прочитал заключение более внимательно. Нет, ни одна фраза, ни одно слово, ни одна запятая не остановили его.
Голова начала побаливать — переутомился. Да, он очень устал. А Петриченков доложил, что готов отчитаться на военном совете…
Он готов, а Гусаров еще нет. Может, и вправду — дорогу молодым? Что ж, если Петриченков окажется прав…
Утром Гусаров еще раз прочитал заключение и понял, что в нем ему не нравилось и что вызывало сомнение: «…в легких пострадавшего обнаружено незначительное количество морской воды…»
Как она попала в легкие и что значит «незначительное количество» — несколько капель или пол-литра, — у каждого своя мерка; хотя в том положении, в каком находился Арефьев, и несколько капель могли оказаться роковыми: он был напряжен, сконцентрирован и вдохи делал полной грудью.
Быстро одевшись и выпив стакан чаю — по утрам Гусаров не завтракал, — он направился на материально-технический склад к Скоросветову. К своему удивлению, там оказался и полковник Петриченков — уж не пришла ли и ему мысль о скафандре? Но, едва завидев своего начальника, Петриченков прервал разговор, поздоровался и попросил разрешения удалиться.
ebooksa