— Ну, знаешь, никто мимо своего рта не пронесет. В этом суть нашего бытия.
— Если суть только в этом, зачем ты пошел в испытатели? Шел бы в официанты — они получают больше.
— Э-э, — усмехнулся Батуров. — Официант не тот колер. Я люблю почет, уважение. — Он перевел разговор в шутку. Игорь не стал спорить, тоже заключил шутливо:
— В таком случае, у нас путь только один — вверх. Не забывай, мы сами напросились. — И Игорь поднялся с земли.
Едва солнце скрылось за горным хребтом, резко похолодало. Камни подернулись инеем и стали скользкими, как лед. Игорь и Андрей выбрали под нависшей скалой площадку, достали спиртовку, вскипятили чай. Ужинали молча. Молча забрались в спальные мешки. У Игоря гудели ноги, и руки так ослабли, что ими трудно было пошевелить; он чувствовал себя разбитым и обессиленным, в каком-то полусонном забытьи, а заснуть никак не мог: жесткое каменное ложе прощупывалось сквозь спальный мешок каждой клеточкой тела, давило выступами, впивалось камешками, и он ворочался с боку на бок, как принцесса на горошине, ругая себя за неприспособленность, изнеженность мягкими белоснежными постелями. Батуров храпел на все горы, а Игорь думал о Дине, о Любаше. Как они там? Дина ждет, волнуется. С полигона он не позвонил, рассчитывал сегодня быть дома… Вернется и сразу засядет за катапульту. Вот только бы отдохнуть. Чертовы камни, все бока болят…
Проснулся Игорь от толчка в спину.
— Может, хватит дрыхнуть? Думал, ты на станцию уже смотал, а ты как сурок на зимней спячке. — Голос Батурова был прежним, веселым и насмешливым, и Игорь обрадовался.
— Не мог я тебя одного здесь бросить. Все-таки друг.
— Нетрудно умереть за друга, трудно найти такого друга, за которого можно умереть, — грустно вздохнул Андрей.
— Вот именно.
Батуров помолчал.
— Вот из-за этого я и не укатил один вниз. Только скажи, что теперь делать будем?
Игорь откинул капюшон и понял, что Андрей имел в виду: небо заволокли черные тучи, ветер гудел как в аэродинамической трубе. Вдалеке сверкали молнии. Начиналась гроза.
— Будем ждать.
— Гениальное решение. Под этой скалой. Ни вниз теперь, ни вверх. И к нам — ни на самолете, ни на вертолете. Вот что значит принцип.
— А ты считаешь, без принципа лучше?
Батуров долго не отвечал.
— Вроде ты умный парень, а поступаешь иногда… Кому нужно твое донкихотство?
— Донкихотство? Объясни в таком случае, в чем заключаются обязанности испытателя.
— Во всяком случае, не в том, чтобы сломать себе шею здесь, в горах. Наше право рисковать там, в небе, а не здесь.
ebooksa