— Куда столько! — воскликнул Смирнов.
— Да там на столе у входа пропасть его. Набрал, сколько влезло. Пригодится. Сухарики посушите. Жизнь, она изменчива.
— Что ты имеешь в виду? — покосился на старшего лейтенанта Соболь.
— Ситуация, при которой сушат сухари.
— Очень умно, — обиженно буркнул Дима.
Наконец все присели. Курко и Смирнов изъявили желание пить чистый спирт, Соболю было без разницы. Он разлил по кружкам и спросил:
— За что пьем?
— Первую, как обычно, за всех, за здоровье, за удачу, за проведенную операцию.
— Что-то много для одного тоста, но ладно, поехали.
Офицеры чокнулись, выпили.
— Реально отличный спирт, и где такой «летуны» раздобыли? — проговорил Курко.
— Об этом не спрашивал, — хмыкнул Соболь.
Вторым заходом помянули журналистов и курдов. Третий тост был за Леню Опарина и всех, кто сложил голову в боях.
— Хорош пока. Соболь, за плиту! У меня аппетит зверский разгулялся, — отставил ополовиненную бутылку Смирнов.
Курко с полным ртом показал, у него, мол, тоже, хотя поглощал сало кусками.
Прапорщик встал у плиты, и скоро по всему отсеку пошел непередаваемый запах.
Горячее съели в один момент.
— Молодчик, умница, — похвалил Смирнов Соболя.
— Да тут и ума особого не требуется.
— Давай по четвертой!