— Думаю, что у экипажа МЧС есть свой запас. Им бабло в России в рублях платят, а тут на рынке неплохие шмотки и технику можно купить, но за доллары или за сирийские фунты. Обменников же на базе нет. Рубли здесь тоже особо не в почете, значит, что? У экипажа должна быть жидкая валюта.
— Ну и голова у тебя, Боря, как-то не додумался до этого, — с уважением посмотрел на Смирнова Соболь.
— А не додумался, то возьми у меня в тумбочке сто баксов и дуй к «семьдесят шестому». Узнаешь, где отдыхает экипаж, дальнейшие действия объяснять надо?
— Никак нет, товарищ старший лейтенант.
— И спроси у «летунов», может, и закуски из России привезли, чтобы местную хрень не покупать.
— Не беспокойся, все сделаем.
— Давай, мы с Геной будем ждать тебя в моем отсеке.
— Я уже на «лыжах».
— Не споткнись смотри.
— А в тумбочке точно сто баксов?
— Все, что из Пальмиры привез.
— Погоди, а у кого взял?
— У советника.
— Чего мне не сказал? Я бы тоже разжился.
— Ты еще здесь?
— Уже нет.
Соболь метнулся к модулю.
— А ты чего, Гена, решил нажраться? — поинтересовался Смирнов у Курко.
— Настроение хреновое, Борь. Вроде и задачу выполнили, и спасти людей, я имею в виду журналистов и курдскую охрану, физически не могли, а осадок тяжелый. Словно по нашей вине они погибли.
— Вот и у меня такое же ощущение. Особенно когда вспомню чешку.