— Что вам надо?
В это время в небе почти над кошарой в сторону Авантара прошли два «Ми-24». Они летели на малой высоте, и Хурами хорошо видел подвесные контейнеры с неуправляемыми ракетами.
— Пошли на второй заход, — сказал он.
— Бьют ваших? — с усмешкой спросил Абдулфатах.
— Жизнь изменчива, чабан. Недавно ты держал нас на прицеле, сейчас мы можем сделать с тобой все, что захотим. Так и на войне.
— Так что же вам все-таки надо?
— Объясню быстро и доходчиво. Мы пришли сюда, чтобы сбить вертолеты, которые обстреливают наши позиции. У нас есть ПЗРК. Ты знаешь, что это такое?
— Знаю.
— Мы собьем вертолеты и заснимем это на видеокамеру. После чего ты выкрикнешь в объектив то, что написано вот здесь. — Хурами достал из кармана лист бумаги, сложенный вчетверо. — Тут немного. Всего минута речи.
— Получится, что это мы с племянником сбили вертолеты?
— Да, примерно так.
— А после признания вы расстреляете, да? Или устроите еще что-нибудь пострашней и мучительнее?
— Зачем, чабан? Скажи, чего ради нам убивать вас? Мы не трогаем тех людей, которые помогают нам, поощряем их. — Следом за бумагой из кармана появились деньги. — Здесь целых пять тысяч долларов. Большая сумма, да? Ты сможешь бросить это проклятое место, устроиться в любом городе страны, открыть свое дело и жить в достатке. Я могу прямо сейчас отдать тебе деньги, разумеется, в обмен на согласие.
— Долго ли забрать их обратно? Особенно если я стану трупом!
Хурами вздохнул.
— Не веришь. Что ж, твое право. Но говорить на камеру тебе, чабан, придется в любом случае.
— Заставите под пытками?
— Можно и так, но есть другой способ. Твой племянник.
— Что? При чем здесь он?
— Сафар — это все, что осталось в твоей жизни. Если ты откажешься помогать нам, то мы начнем резать его на куски. Представь себе. Сначала откромсаем палец, потом другой, кисть, за ней вторую, уши, нос, выколем глаза, отрежем язык. Потом будем отсекать куски покрупнее, пока перед тобой не окажется обрубок без рук, ног, мужского достоинства, с изуродованной головой. Он еще будет жить, медленно умирать на твоих глазах и по твоей вине.