— Давай-ка сюда посудину, Гена.
— С чего бы?
— С того, что часовому во время несения службы пить строго запрещается, как и курить. А ты у нас будешь постоянно на посту.
— Так нечестно.
— Честно, Гена. Да не беспокойся, оставим мы тебе твою долю.
— Нет бы как людям выпить здесь и сейчас. Что нам, четверым мужикам, от литра спирта будет?
Армейская фляжка имела емкость в восемьсот граммов. Чтобы увеличить объем, смекалистые ребята нередко надевали ее на ствол автомата и производили холостой выстрел. Посудина улетала в небеса, а когда оказывалась на земле, то вмещала в себя уже почти литр. Так обстояло дело и с флягой Курко.
— Да ничего особенного, конечно, — ответил Смирнов. — Но нам в восемь тридцать надо быть на разводе. За три с половиной часа, а то и меньше, запах не выветрится. Хорошо же мы будем выглядеть перед сирийцами, разя перегаром.
— Ладно, я понял, но мои двести граммов оставьте.
— Даже больше, — сказал Батал. — Я не пью.
— Что так, майор? Вы больны? — осведомился Соболь.
— Нет, просто не пью.
— Бывает и такое, хотя и довольно редко.
Майор взглянул на Курко и спросил:
— Вы готовы?
— Как пионер.
— Я слышал о пионерах.
— Это как бойскауты у американцев.
— И о тех слышал. Если вы готовы, то прошу за мной. Пойдем садами.
Смирнов проводил их, тут же достал спутниковую станцию и набрал номер командира боевой группы «Байкал».