Она сглотнула колючий горький ком, перехватила нож поудобнее. На мгновение закрыла глаза, собираясь с духом, пытаясь собраться с мыслями, а потом занесла нож…
Вода в Гремучем ручье была ледяной. Наверное. Ольга не чувствовала ни ее обжигающего холода, ни своих онемевших рук. Умывалась она механическими движениями, смывала кровь с лица, ладоней, пальто. А в голове звенел и никак не хотел затихать мучительный крик Григория, фартового Гринечки, от которого так некстати отвернулся фарт.
Ольга встала с коленей, подняла мокрое от слез и воды лицо к светлеющему небу, сделала глубокий вдох. Все! Нет у нее времени на страдания! Дело сделано. Грех это или не грех, не ей решать. У нее дети… Детей нужно защитить любой ценой. Шестерых защитить, а одного для начала попробовать найти. Она даже знает, как… Вот такое прощальное озарение, последний Гринин подарок.
Нет, есть еще один подарок. Связка отмычек, которую она вытащила из внутреннего кармана его пальто вместе с маленьким серебряным крестиком. Крестик оставила Григорию Зося вместе с прощальной запиской. И Ольга была уверена, что это единственная вещь, которая осталась у него от сына. Но разбираться она будет потом, а сейчас нужно защитить детей, а для этого необходимо вернуться в усадьбу.
Отмычки, как ни странно, не пригодились. Может быть, фон Клейст был так поражен случившимся, что забыл закрыть калитку. А может, после убийства брата больше не видел в этом особой необходимости. В сизом мире Гремучей лощины теперь не найдется существа, страшнее и опаснее его самого.
До своей комнаты Ольга добралась быстро, но по пути все-таки заглянула в окошко домика для прислуги. Дети спали. Она снова пересчитала их по головам, как цыплят.
В комнате было тепло: дом хорошо топили. Во-первых, фон Клейсты любили комфорт, а, во-вторых, дом готовили к приему бургомистра со свитой. Когда запланирован прием? Ольга на секунду задумалась. Получалось, через три дня. За эти три дня она непременно должна что-то придумать. Разобраться и с тайнами прошлого, и с настоящим. Ах, баба Гарпина! Черт бы побрал ее заботу о психике маленькой девочки Ольки! Сказала бы сразу, без экивоков. А верить или не верить – это уже ее, Ольги, дело! Верить – не верить. Бояться – не бояться…
Торопливо, стараясь не шуметь, Ольга сняла с себя грязную одежду, скрутила и засунула в шкаф, не включая свет, прошла в ванную комнату и лишь там зажгла свечку. Из старого, потемневшего от времени зеркала на нее смотрела незнакомка с холодным взглядом синих глаз. На щеках ее еще кое-где были видны капельки запекшейся крови. Грининой крови, когда он кашлял и… потом. Подумалось вдруг, что если постараться, если нащупать петельку на дне этих синих глаз… Ольга подошла к зеркалу вплотную, не мигая, уставилась в глаза своему отражению…
Очнулась она на кафельном полу, обессилевшая, продрогшая насквозь, уничтоженная и несчастная одновременно. Она нащупала петельку. Да, у нее получилось…
Вода в кране была холодная, едва ли не такая же холодная, как в Гремучем ручье, но Ольга решительно встала под ее ледяные струи. Холод вышиб из тела дух, а из головы все мысли и воспоминания. Захотелось кричать, орать в голос, и Ольга вцепилась зубами в запястье, прокусила кожу, почувствовала солоноватый вкус на языке. Вкус собственной крови привел ее в чувства, заставил действовать. Когда она вышла из ванной комнаты, было уже шесть часов утра. Пусть у нее не осталось времени на минимальный отдых, но у нее появился план. Уж, какой есть.
К традиционному питью кофе с фрау Ирмой она вышла аккуратно одетой, с тщательно уложенными волосами и тронутыми помадой губами. Кофе ей сейчас был нужен как никогда!
Старуха была взволнована. У ног ее лежал лишь Фобос. При появлении Ольги оба они вскинули на нее полные тревоги глаза.
– Доброе утро, фрау Ирма, – поздоровалась Ольга и тут же спросила: – Что-то случилось?
– Случилось! – Старуха сделала приглашающий жест рукой, и Ольга послушно присела напротив, потянулась к своей чашке. – Пришла депеша, бургомистр прибывает уже сегодня вечером. Это значит, что у нас меньше суток на подготовку. Это кошмар! – Тонкими пальцами она осторожно коснулась своих висков, словно пытаясь заглушить головную боль. Вот только Ольга знала наверняка, что у таких, как фрау Ирма, ничего не болит. Ни тело, ни душа. Возможно, души у них нет вовсе…
– Дом уже почти полностью готов к приему гостей. – Она старалась, чтобы голос не выдал ее истинных чувств. – Парк тоже в приличном виде. Григорий… – она на мгновение запнулась, но тут же продолжила: – Григорий не успел довести до ума лишь оранжерею. Но, принимая во внимание пору года, я не думаю, что оранжерея может чем-то заинтересовать господина бургомистра.
– А ужин? Кухарка не справится одна. – Фрау Ирам убрала пальцы от висков и теперь постукивала ногтями по столешнице. Ногти были длинные, остро подпиленные.
– Я думаю, поваров можно привезти из города. И поваров, и продукты, – сказала Ольга, стараясь не смотреть на эти… когти. – А я сегодня лично осмотрю дом, проверю постельное белье, скатерти и столовые приборы.
– Хорошо. – Кажется, старуха ее не слышала, думала о чем-то своем. Какое-то время они молча пили кофе, а потом вдруг фрау Ирма спросила – Вы не видели Гармонию?
– Простите? – Ольга непонимающе приподняла бровь, а Фобос насторожил уши.
– Гармонию, – повторила фрау Ирма. – Обычно они все приходят ко мне поздороваться, все трое. Фобос со мной, он мой любимчик. – Она погладила встрепенувшегося пса по голове. – Деймос забежал, но тут же умчался прочь. Мне показалось, что он ранен… – В ее голосе послышалась тень тревоги. – А Гармония не пришла.