— Сможешь научить меня? — дотронулся до изящной шеи.
— Вас? — тотчас обернулась, встретившись с орком глазами. — Грамоте?
— Да.
— Ладно, — а щеки зардели, — я очень постараюсь.
— Думаешь, я такой дуболом, что не справлюсь? — провел пальцем по мягким губам.
— Нет, нет… — уже вся целиком побагровела от стыда, — просто…
— Идем, Эйва, — взял за руку. — И книгу возьми.
Кархем привел птичку в свои покои, где она даже испугаться не успела, ибо вожак сразу отпустил, отошел в сторону и начал раздеваться — снял пояс, жилет, выбрался из сапог, после чего опустился в кресло и прикрыл глаза.
— Ты ела? — спросил, не гладя на неё.
— Нет еще.
— Тогда садись. Здесь на всех хватит, — указал на стол.
Эйва какое-то время стояла, смотрела то на орка, то на большую глубокую чашу на столе, в которой исходило паром тушеное мясо с кореньями, и боялась сделать шаг. Но Кархем выглядел настолько расслабленным, спокойным, что она все-таки села, причем забралась в кресло с ногами, а книгу приткнула рядышком.
— И? — приоткрыл один глаз. — Я сам себе буду накладывать?
— Ох, простите, — моментом подскочила, схватила его тарелку.
— Эйва, я лишь попросил еды, — заметил, как она напряглась, как вытянулась в струнку, — а не приговорил тебя к смертной казни. Садись уже и ешь.
Фарата учила не смотреть на него лишний раз, не говорить, пока не разрешит, но ведь он хочет говорить, видно, что хочет. А ее страх его словно обижает. Возможно, стоит рискнуть?
— Вы устали? — зацепила вилкой кусок мяса.
В ответ Кархем уставился на неё с каким-то особым интересом. Да, вороки его задери, с ней рядом приятно просто быть. Садат велела подготовить самку, расположить к себе. Что ж, видимо ему тоже предстоит кое-чему научиться.
— Устал.
— Я могла бы вам почитать, это помогает. Или спеть.