И стоило Ирхат выйти на улицу, как раздался визг, а следом из шатра выбежали наложницы. Орчанка посмотрела на них с сожалением, девушек колотило от страха.
— Ночевать у меня, пока ваш хозяин не успокоиться, — поманила их за собой. Не на улице же оставлять.
— Это из-за нас? — подняла голову одна из наложниц.
— Нет, не из-за вас. Но вашему хозяину надо остыть, — запустила их в свой гулум.
Что ж, ей казалось, брат отреагирует на весть о союзе вожака с буштой спокойнее. Однако Тарос пришел в ярость. Зато теперь ни о каких встречах не может быть и речи.
Только Ирхат ошиблась. Едва солнце скрылось за горизонтом, как к ней в шатер пожаловал Тарос:
— Идем, — кивнул на выход, — поговорить надо.
Пришлось послушаться.
— Слушай меня внимательно, — процедил со злостью, — завтра ты нас сведешь. И даже не думай спорить, — поднял палец.
— Тарос, она его жена. Жена, понимаешь? — зашептала.
— Я не глухой. Ты, надеюсь, тоже.
— Нет, — выпрямилась. — И не проси. Я хотела тебе помочь, но все изменилось.
— А это не просьба, сестра. Если не сведешь…
— Не быть мне охотницей, знаю, — усмехнулась.
— О, нет. Все будет гораздо хуже. Я отправлю тебя жить к нашему дядьке. К Мабарату. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как он выдаст тебя замуж. И отдаст тому, кто принесет больше даров.
— За что ты так со мной? — сейчас же ее глаза наполнились слезами.
— Все просто, Ирхат. Ты дала слово, а слово надо держать. Я попросил лишь о встрече, не больше.
— С чужой женой, Тарос.
— Или ты выполнишь обещанное, или завтра пополудни будешь сидеть в гулуме Мабарата. Выбирай.
— Какая же ты свинья, — прошипела, — готов единственную сестру продать за какую-то бушту.