Девушка хихикнула, — Не знаю, где у них сейчас «активные» боевые действия, а где – «пассивные». Я служила пулемётчицей на речном бронекатере. Бронекатер класса «Пиранья», слыхал о таких?
— «Пиранья»? Это же шлюпка с мотором!
— Места там маловато, ты прав. Оттого сейчас все экипажи – женские. А насчёт шлюпки – не скажи. «Пиранья» – вполне приличный бронекатер: скоростной, надёжный, и бронирование неплохое. Огонь из мелкого оружия – совершенно пофиг. Даже из РПГ. Ну, если бы русской гранатой, или чешской – тогда да. Но откуда у этих обезьян русские гранаты? А китайские нам были пофиг. Но потом у партизан появились откуда-то управляемые ракеты, с лазерным наведением. Наверное, тоже китайские. Но ракета, тля, – это тебе не китайская граната из РПГ… Пулемётчица по правому борту успела прокричать: «Запуск ракеты – по корме справа!» Бац – и всё. Ракета сзади пришла – на пять часов. Загрузочный люк боевой рубки, там броня тонкая. На «Пираньях», если не в курсе, экипаж семь человек. По боевому расписанию, двое в пушечной башне, пятеро в рубке. Вот из этих пятерых только я осталась, а остальных – на куски…
— И тебя отправили на «
— А куда ещё? Таких как я – сразу на помойку. — Девушка глубоко затянулась папироской, закрыла на несколько секунд глаза, а затем выдохнула сладковато-пахнувший дым, — Я такая просыпаюсь – уже уполовиненная… — Она хихикнула и подвигала ладонью, отпиливая воображаемые ноги от тела. — Надо сказать, бензопильщик всё отлично сделал, я не жалуюсь.
— Бензопильщик?
Безногая снова глубоко затянулась. Видно, марихуана сильно подействовала на неё: речь становилась всё более несвязной.
— Ага! На «
Девушка-официантка принесла заказанный ленч и принялась расставлять тарелочки на столике. Ничего не сказав, она посмотрела на калеку с явным неодобрением.
— Не обращайте внимания на мой трёп, джентльмены. Это всё от травки! После травки я несу всякую чушь. Забавно, да? — Папироска уже догорела почти до самых пальцев, и безногая потушила окурок о бетон.
— Ладненько, не буду мешать поглощать ленч. Спасибо за денежку, за папироску и за разговор… Я дальше поеду… «Мы едем, едем, едем, в далёкие края…»[23] — она взгромоздила обрубок тела на скейт и пристроила между культями красное ведёрко.
— Увидимся, — ответил Ким. Безногая помахала им рукой и стала пробираться между столиками. Некоторые посетители бросали в ведёрко пожертвования. Затем девушка выкатилась на дорогу и двинулась к следующему придорожному кафе.
— Симпатичная, — заметил Ким, глядя ей вслед.
— Она ещё симпатичнее была, пока ей ноги не отпилили, — заметил Марк и принялся за еду. Рассказ безногой произвёл на него гнетущее впечатление. Воображение нарисовало Марку одну из дочерей, Памелу либо Саманту, без ног, и сидящую на скейте, как эта вот девушка-инвалид. Долбаные генералы, за девчонок принялись!
— Не знаю, как в других местах, — сказал Ким, — а в наших трущобах, в каждой третьей семье: либо погибший, либо калека с войны. Зачем нам столько локальных войн, да ещё и одновременно? Поразительно, как Соединённые Штаты усей Америки умудрились так обосраться за такое короткое время.
— На нашей улице – такая же история, — кивнул Марк, — У меня дома тоже. Я тебе про Уильяма рассказывал?
— Да, сэр. Как Ваш сын справляется, кстати?
— Да он в порядке… Если честно, я думал, будет значительно хуже. Нам ещё относительно повезло. Не мы одни такие, у всех призывают, и у всех – инвалиды. А то – бац! Вместо парня, приходит письмо и посылочка с медалькой. Посмертно… Тебе сколько лет? Двадцать четыре – двадцать пять? Ты помнишь, – жизнь до
— Классная жизнь. Как шоколад. Может, я ещё маленький был, и плохого не запомнил? Первый кризис я вообще не помню – мне три года было, — ответил Ким, тоже принимаясь за «
— Альтернативные инвестиции? Как это?