– А Тань вдруг и говорит: «Слушай, Кэйт, там на фото. На стене висит такой свиток. Каллиграфия. Китайская мудрость. Его в комнате вроде не было!»
– Погоди, дай-ка мне телефон, – Я ещё раз смотрю на экран, – Когда мы с Виктором пришли, свиток точно висел. А сегодня – я что-то не припомню.
– А я тебе могу точно сказать, что сегодня свитка на стене не было. Не даром же я раскрутила депьюти-следователя Воксмана на пять баксов добровольных пожертвований! Теперь, вспоминай внимательно, дорогой, это очень важно. Я всю комнату со своей каталки не видела. На полу, на кровати. Нигде этот свиток не лежал?
– Не лежал. Однозначно. Но чёрт возьми, откуда ты знала, что там будет этот свиток?
– Это не по правилам. Надо говорить: «Но чёрт возьми, Холмс!»
– Ладно тебе, объясняй.
– Второй свидетель. Второй свидетель. Вы, дорогой Уотсон!
– Что – я?
– Вы с Виктором. Бежали-бежали. Торопились. Открыли дверь, и вдруг Виктор резко меняет свои показания. Как будто там было огненными буквами написано в воздухе: «Виктор Чен! Заткни свою пасть!» А на каком языке должно быть написано, чтобы китаец прочитал наверняка, а полицейский-кореец ничего не понял? На арабском? На английском? На корейском?
– Ошибочка, Холмс. Логическая. Предполагается, что полицейский не знает китайского. А у нас в Полиции, китайцев – море.
– Во-первых, многие в трущобах знают, что ты и Тань —
– Я не сомневаюсь, что ты перевела уже этот свиток. По Интернету искала?
– Ну ещё заморачиваться! Как ты введёшь эти иероглифы в телефон, если нет специальной китайской клавиатуры? Да и с клавиатурой… Короче, я спросила на рынке у двух китайцев. Один перевёл так: «Неосторожно сказанное слово жалит как ядовитая змея.»
– А второй?
– У второго перевод был не такой поэтический. «Сказал неправильно – погубил родных.» Или не «погубил», а «отравил». Китайский – это же не корейский или японский. В корейском и японском – фонетических знаков до пятидесяти процентов, поэтому гораздо тяжелее выразить на письме игру слов.
– Ну кто бы меня корейскому учил! Но твоя версия мне нравится. Значит так. Тан уехал звонить. Кто-то вешает этот свиток и заодно затирает капли крови на полу. Я на свиток не обращаю внимания. Корейские иероглифы сильно отличаются от китайских. А Виктор Чен прочитывает, всё понимает, и заявляет Пятую Поправку.
– А он заявил Пятую?
– Воксман сказал: заявил. И даже от бесплатного адвоката Виктор отказался.
– Не противоречит моей версии. Дальше моя дедукция работает так. Человек, который затёр кровь и повесил свиток. Это либо этнический китаец, либо знает китайский почти как родной. Любитель китайской каллиграфии. Иначе бы не додумался повесить свиток. Предположительно местный. Знает, что все полицейские в ТШГ – не китайцы. Близко знаком с Виктором Ченом.
– Последнее откуда?