Схватка

— Значит, я по-прежнему архканцлер?

— На означенные два года — безусловно!

— Ну и чудесно. Я не собираюсь приписывать себе года. Пусть все будет по старым уложениям. А через две недели власть возьмет новый император.

Капитан значительно кивнул. Слова мои ему понравились. Он не понимал, правда, что обе печати дают мне возможность сделать будущего императора своей марионеткой, лишенной серьезной власти. Таким был Людовик XIII при Ришелье. Да, очень похоже — а сегодня как раз День одураченных, тот самый, когда Ришелье разделался со всеми своими врагами махом.

— Но если меня попытаются сейчас сместить… путем насилия, что вы сделаете, капитан?

— Ашар! Я буду противостоять и всячески препятствовать и разобью хар… Докажу всякому, кто будет злоумышлять против вашей власти, что он не прав!

Это я и хотел услышать.

Я проштемпелевал еще несколько готовых указов, среди которых сунул чистые листы — на будущее! Я прикладывал имперскую печать к подушечке с чернилами в руках Шутейника, затем с силой, разбрызгивая кровавые капли, хлопал по листу бумаги рукой мертвеца. Удар. Удар. И еще удар! И каждый удар вгоняет гвоздь в крышку гроба Коронного совета. И дарует мне безопасность от нового императора.

Все. Теперь — отогнуть заклякшие артритные пальцы. Впрочем, они сомкнуты не так сильно, давление им обеспечивает моя рука. Большая имперская печать упала на мраморную стойку и покатилась к краю, но я вовремя заслонил ей путь рукой Эквериса Растара. Миг — и Атли накрыла печать прозрачной полусферой из горного хрусталя хоггов. Все. Дело сделано. Я вынес Растара в опочивальню, опустил на ложе. Осмотрел внимательно лицо. Да, Экверис Растар умер давно, и, конечно, не сегодня ночью, а куда раньше, ибо разложение успело оставить на запавших щеках пятна.

Очевидно, император не пережил приступа подагры в тот самый вечер, когда я находился возле его покоев вместе с Блоджеттом. Простые узнали об этом, хотя Великие, к которым относился Накрау Диос, видимо, скрывали, да не слишком-то тщательно… И воспользовались случаем…

Но это уже не важно.

Какой-то умелец изрядно постарался, бальзамируя труп прямо в опочивальне, так, что и следов практически не осталось, только от мумии исходил тошнотно-сладкий запах, будто ее вытащили из пчелиного улья. Какая-то местная химия, вернее, алхимия, конечно… Но действенная, действенная.

За маленькими витражными окошками раздавался шум, похожий на глухой рокот прибоя. Я медленно отжал створку и выглянул в крохотную щель на главную эспланаду Варлойна. Толпа вооруженных дворян перемещалась к покоям Растара, смотрела в окна. Смешались пучки соломы, красные перчатки и зеленые банты, виднелись короткие стрижки боевых монахов. И если до моего появления в Коронном совете интересанты проекта «крейн-Торнхелл» были готовы к схватке, то теперь все были обескуражены. Ждали. Великие, несомненно, знали о смерти императора уже давно, равно как и Простые. Насчет Умеренных я не был уверен. Великие по какой-то причине хотели поставить меня императором — даже не спросив моего согласия! Простые хотели помешать… В любом случае, мой неудавшийся арест спутал фракциям карты. А я сейчас еще спутаю. Главное — не допустить кровопролития. И попытки путча — а именно путчем и является ставка Великих на меня, архканцлера Торнхелла. И если я приму правила их игры — в воздухе явственно запахнет гражданской войной.

Я отмыл изрядно дрожащие руки застоявшейся водой в керамическом тазу для утренних омовений. Растару она больше не понадобится… В верхнем углу комнаты паук спокойно подновлял паутину, в которой уже висела какая-то мелкая мушиная тварь. Затхлость. Запустение. Безвластие…

Так. Глубокий вдох. И еще. Работаем.

Я вернулся в предпокой.

— Бришер, вот указ на немедленный арест Трастилла Маорая, главы фракции Умеренных. Нет, это не бессудные действия… Речь про черный мор. Трастилл Маорай виновен в его распространении.

— Черный мор? Ашар! Но все знают, что черный мор… сам по себе… миазмы! Да, вот эти самые скверные миазмы, которых никто не видит… Эти самые миазмы — таинственно появляются и исчезают тоже незримо… Тайна!

— Никакой тайны. И никакого черного мора. Его насаждают там и тогда, когда хотят. Именно поэтому черный мор появляется и исчезает внезапно.

Я бесцеремонно отобрал у капитана фляжку и допил остатки успокоительного.