Уникум

Вообще, школьная администрация пыталась всем своим видом продемонстрировать, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, чуть не опустошили преподавателя. С кем не бывает. Ну, сдвинем мы чуть-чуть экзамен. Но не отменять же из-за этого бал. Черт знает, чем руководствовались завуч и директор. Хотя еще неясно, имел ли последний вообще какой-то вес в школе.

Но праздник надвигался. Все решительнее и неотвратимее. Все чаще я встречал подозрительно довольную Зыбунину, и в памяти возникал образ зеленого платья. Нет, лучше бы я остался в том лесу.

Даже Потапыч заметил перемену в моем настроении. Более того, он предлагал какие-то очередные настойки для «блеску в глазах». А в последний раз получив решительное нет, вздохнул, как-то странно посмотрел и исчез. Я же поплелся спать. Никаких спасений от послезавтрашнего позора не предвиделось.

Ночью меня разбудил крик. Да такой, словно кого-то как минимум убивали. Спросонья я свалился на пол, ударившись рукой, мигом проснулся и обнаружил перед собой банника. Потапыч ругался и хлопал по тлеющей бороде, пытаясь потушить ее. При виде меня банник грозно нахмурился.

— Вот и слушай тебя. Там охранок только три штуки было. А потом эта ведьма проснулась. Насилу ноги унес.

— Какие охранки? Какая ведьма? — спрашивал я, хотя в груди уже похолодело.

— Ты же сам подсобить просил. Вот я кумекал, кумекал и решил помочь. Чай не чужие люди.

На этом Потапыч перестал отряхивать бороду и исчез.

— Че вообще происходит? — простонал Рамиль, но все же опустил ноги на пол. Поднимались уже и Димон с Мишкой.

Крик между тем утих. Его сменила громкая ругань. Было там что-то про аристократическую выскочку, беловолосую стерву и месть. Мне стало совсем нехорошо. Во-первых, я узнал голос. Во-вторых, потому что еще и до этого уже догадался, к кому наведался Потапыч. И ведь правда виноват только я, сам просил.

Скорость, с которой я одевался, могла дать фору любому срочнику. И на то имелась причина — надо было предотвратить локальную катастрофу. Зыбунина и так точила зуб на Терлецкую (а белая стерва у нас имелась только одна), а теперь, когда у нее есть веский повод ввязаться в драку, вряд ли ведьма будет сдерживаться. Ну, или не драку. Как там у девочек-магов это называется?

В коридоре уже было полно народа. Я растолкал наиболее любопытных и пробился к открытой двери. Посреди комнаты замерла Катя с жалкими остатками того, что еще вчера было пробабушкиным платьем, а за ее спиной, почти вжавшись в стены, на кровати стояли соседки. Ну точно мышь на полу заметили.

Хотя, если говорить серьезно, испугаться было от чего. Я сам немного струсил, когда увидел глаза Зыбуниной. В них бушевал шторм, опрокидывающий крупные суда, а мелкие лодчонки разрушая без остатка. И появился я очень вовремя. Потому что период стенаний ведьмы закончился. Она сжала кулаки, осыпая пепел с обгорелых рюш, и решительно двинулась в сторону коридора. Почему мне кажется, что не воздухом подышать?

— Катя, Катя, подожди. Не торопись.

— Да я быстро, — даже не смотря на меня, попыталась пройти мимо Зыбунина.

— Не надо ничего делать сейчас. Остынь немного.

— Ты видел, что она сделала? — подняла девушка руку с остатками платья.

Не она, а он. И всего лишь выполнил просьбу хозяина… Хотя, знай бы я реакцию ведьмы, ничего бы не предпринимал. Но мне почему-то очень не хотелось, чтобы Катя сейчас узнала, как все было на самом деле. Жить немножко еще хотелось. Вместе с тем и стравливать Терлецкую с Зыбуниной не имело никакого смысла. Семья высокородных сожрет ведьму со всем их ковеном и не поморщится. Даже если сейчас Катя покалечит или убьет Светку. Одним словом, не стоит оно того.

— Подумай о последствиях. Не о себе, так обо всем ковене.

Если честно, я тыкал пальцем в небо. Ну, не знал, какие аргументы привести. Однако именно упоминание о ведьминском сообществе чуть-чуть охладили Зыбунину. Она впервые взглянула на меня, и в глазах, где бушевали десятибалльные волны, стал стихать ветер.