Мироход. Том II

В очередной раз напрягая извилины и даже прикрыв гляделки для лучшего сосредоточения, создаю прямо перед глазами тончайшую не материальную магическую линзу. Больше всего она напоминала что-то среднее между силовым полем, которым прикрывался Реймс, стеклами солнцезащитных очков, не имеющих душек и обычными линзами. При желании я и глаза потереть могу, и внешний вид им придать. А за счет расположения прямиком перед конъюнктивой — линзы не воспринимаются наблюдателем как что-то инородное. Более того, за счет магической основы — я могу не только фильтровать изображение во всех доступных спектрах, но и не затенять поверхность визуально, оставляя её прозрачной для тех, кто смотрит на меня. Или…

Ухватив промелькнувшую в голове мысль за хвост, да как следует её встряхнув — добавляю обновке внешний эффект золотистого свечения, абсолютно не мешающий и не искажающий восприятие для меня, но довольно необычно выглядящий для стороннего наблюдателя.

— Бригадир, как я тебе? — Преисполненный положительными эмоциями, обращаюсь к духу за оценкой.

— «Крайне интересный образ, господин. Если верить заверениям Чо, то он видел кого-то похожего на вас, примерно три десятилетия назад.» — Ответ духа заставил на секунду задуматься, но беглый взгляд на шкалу энергии, опустившуюся до значения в 548 единиц, побудил к срочным действиям.

— Ладно, поехали… — Растворив зеркало, начинаю медленно спускаться вниз, тихо напевая незатейливую песенку себе под нос. — Ктоооо… Кто проживает на днище засраном? До`расил, что Дегроф оппитасил! Кто побеждает всегда и везде? До`расил, но лишь только во сне! Кто так же ловок, как камень в реке? До`расил, что косым фаерболом лишь город украсил!

Настроив линзы на тепловидение, обнаруживаю приближающуюся точку в виде человека. Что примечательно — одну единственную. Более ни одного теплокровного существа во всем отстойнике сыскать не удалось. Заметка на будущее — разнообразить зверинец.

Снизившись до высоты десяти метров — отчетливо разглядываю перепачканного в грязи человека, стоящего прямо подомной и прикрывающего глаза от света ладонью.

— Бригадир, подкрути лампочку. А то мы ему так шары отбелим. — Даю мысленное указание духу.

— «Хотите изменить пигментацию паховой области заключенного, господин?» — В голове раздался слегка обескураженный голос подчиненного, от которого я едва не поперхнулся.

— Отставить шуточки. — Силой удерживая начавшую подниматься для фейспалма руку, вспоминаю, что духи не наделены фантазией и сказанное понимают буквально. — Интенсивность свечения, говорю, понизь. А то мы ненароком ослепить так можем человека.

— «Выполняю, господин.» — Тут же отозвался бригадир, словно и не замечая возникшего недоразумения.

— Дорасил из дома Эниль. — Вкладывая в голос доброжелательность и властность, схожие с ощущениями от навыка «сила голоса», обращаюсь к бывшему дворянину, опускаясь на высоту в пару метров над его головой. — Вот мы и встретились снова.

— Что? — Мужик выглядел растерянным и явно не понимал, что вообще тут происходит, а это не есть хорошо. — Кто вы? Вы меня знаете?

— Конечно же знаю, смертный. — Бросив еще один беглый взгляд на индикатор энергии, решаю не рассусоливать и не разыгрывать тут трагедию вселенского масштаба, ограничившись масштабом конкретно этого измерения. — Ведь это ты призвал меня сюда, взмолившись от чистого сердца. Признаюсь, не думал, что человек со столь тяжелой и черной душой сможет докричаться со дна чистилища.

— Чистилища? — С глупым выражением лица переспросил Дорасил, продолжая не вкуривать в происходящее.

— Место, где мы сейчас находимся, называется чистилищем. — Напрягая воображение и весь свой актерский талант, стараюсь безупречно отыграть роль доброго и чистого ангелочка, с утаенным за спиной ножом. — Сюда попадают души людей, что совершили самые тяжелые грехи при жизни. Ведь как известно, чем тяжелее грех — тем тяжелей душа. И тем ниже она падет, когда придет время. Ты же, Дорасил, опустился на самое дно.

— Молю, о великий! Назови мне имя свое! — И вот тут, мужика, кажется, осенило и пробрало. По крайней мере его красноречивое падение на колени в грязь и жалостливый вид говорили о принятии уготованной мной судьбы. — Я готов на все что угодно, дабы облегчить душу, только забери меня отсюда!

— Так ты не узнал меня? — Слегка недоумевая от просьбы, оглядываю собственные ладони, продолжающие светиться аки новогодняя елка. — Я тот, кого ты пытался убить совсем недавно, Святой Игни.

Слегка сбавив свечение и позволяя Дорасилу как следует себя разглядеть — замечаю, как он изменился в лице, будто в ему в рот свежевыжатый сок лимона плеснули. Недоверие, недоумение и чего уж греха таить — полное охреневание на лике его, заставили меня расползтись в улыбке, которой я усиленно попытался придать хотя бы добрые оттенки, раз уж сдержать не получилось. Впрочем, умилительное зрелище продлилось не долго. Обращаю внимание на то, как заключенный судорожно начинает ощупывать землю перед собой, не спуская с меня глаз. В то же время физиономия Дорасила искажается в неописуемом приступе ярости, свойственной разве что берсеркам, собирающим черепа для трона из черепов.

— Отрекись от гнева, смертный. Иначе не выбраться тебе из глубин сего места, наполненного отчаянием. — Не особо веря в попытку усмирения, мысленно окружаю себя невидимым силовым полем, слегка искрящим при отражении атаки. Как выяснилось мгновением позже — подсуетился я не зря.