Понедельник не начинается никогда!

Поначалу отношения марксизма-ленинизма и группы складывались тихо и мирно. Проползла история КПСС, зевотно-дремотно протащилась экономика капитализма и социализма… и к третьему курсу грянула та самая марксистско-ленинская философия вместе с М.

Старшие курсы, как известно, цинично и пренебрежительно относятся к тем предметам, которые уже удалось спихнуть. Поэтому на вечный вопрос Котовых друзей: «И что это за зверь такой? Дядька-то завальный?» — четверокурсники лениво отвечали:

— Лабуда… как-нибудь сдадите!

Кот припоминал, что в истории МИФИ редко кто вылетал с 3-го курса из-за Маркса-Ленина и не шибко трясся. Тем большей неожиданностью для него и для группы было то, что на первую же лекцию сухощавый, порывистый в движениях М., вошёл, приседая от огромной стопки пыльных бумаг и книг. Бухнув всё это на стол, он оглядел смирно стоящую группу. Принесённая им груда ленинских знаний произвела на группу нехорошее впечатление…

В глазах у жреца революции горел нездоровый огонь. Нет, даже «огнь пылающий», как у библейского пророка.

У оробевшего Кота появились разнообразные плохие предчувствия…

— Садитесь! — сказал М.

Речь М. на первой лекции свелась к тому, что марксизм-ленинизм — такая невообразимо сложная наука, что тупым студентам, бредущим во мраке невежества, её просто невозможно втолковать в рамках убогого институтского курса… это вам не квантовая физика там, какая-нибудь… наскоком её не возьмёшь.

И долг (Священный Долг!) его, простого советского преподавателя, состоит в том, чтобы хоть немного снять пелену с глупых студенческих глаз, дабы они (студенты) могли осознать, что находятся у подножия колоссального горного хребта. Нашему студенческому сообществу предстояло, так сказать, оторвать взор от бренной земли и своими подслеповатыми свинячьими глазками увидеть смутные очертания сияющих заснеженных вершин.

— В своё время я написал небольшую пьесу, — горячо говорил маньяк от марксизма, — чтобы некоторые предварительные термины и тезисы марксизма-ленинизма были объяснены невежественной студенческой массе в доступной плоской форме…

И он вытащил из бумажной груды кипу листов толщиной в руку.

Группа содрогнулась.

— Главные действующие лица пьесы, — затараторил М., - Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ильич Ленин, Фейербах, Кант, ЦК КПСС… ну, тут долго перечислять, вы потом сами посмотрите… и — главное — Студент Не Любящий Философию, как главный персонаж.

Коту стало нехорошо. Смеяться было нельзя. Язык чесался вставить реплику… и Кот прикусил его зубами. Судя по сдержанно-пыхтящему звуковому фону аудитории, группу одолевали те же страсти.

В общем, через некоторое время разразился скандал. Студенты сдавленно хрюкали, М. бегал по аудитории и в ораторском пылу сыпал «паразитами, безмозглыми баранами и тупой массой, не видящей дальше мещанских представлений». Каждое его предложение вызывало взрывы приглушённого хохота, но когда преподаватель поворачивался на звук, он видел только красные физиономии и глаза, выпученные от мучительных попыток не заржать.

— Кто староста группы? — наконец проскрежетал он.

— Я! — с достоинством поднялся наш невысокий и плотненький спортсмен-штангист кремень-парень Серёжа по прозвищу Сын Старосты.

Примечание автора: Помните, что представлял собой в советских военных фильмах «про партизан» этот персонаж? Староста — имеется в виду архетип — всегда предатель. А в некоторых кинолентах у него приключался и сын — так, вот, он был и вовсе полный враг народа. Мальчиш-Плохиш, в общем. Однако наш Сын Старосты, — он же староста группы Серёга, — был нормальным парнем и прозвище было скорее ироническим. К шестому курсу, к диплому он стал просто «Сынуля».

Итак:

— Я! — со сдержанным достоинством поднялся Сынуля.