Еще одна маленькая попытка бунта тухнет под гнетом железных доводов:
— Таким образом, компания не лишится лояльности клиентов, отдел логистики — объема работы, за который получают зарплату и надбавки, а отдел менеджеров — премий, к которым успели привыкнуть. Надеюсь, это поможет вам лучше слышать друг друга. Никого не задерживаю.
Минута уходит на то, чтоб понять: это, скорее, предложение выйти из кабинета, чем написать заявление.
Уже у двери я жду, что Фрол попросит меня задержаться, найдет какой-то предлог…
Но нет.
И это первый раз, когда я ухожу от него, желая на самом деле остаться.
Глава № 18
Самой не верится, но сегодня я ухожу с работы даже чуть раньше других. Марья Ивановна допивает чай и добивает воздушные шарики. Программисты давно настроили новый принтер, который им привезли вместо того, что теперь у меня в кабинете, и заканчивают тестирование программы для склада. Менеджеры, проверив накладные, обновляют макияж, прежде чем показаться на улице. Или в коридоре, где высока вероятность встретить директора.
А между тем, погода такая, что лучше бы поспешить.
Снег настолько густо закрасил белыми красками город, что не только пешеходам тяжело идти по нерасчищенным дорожкам. Машины едут с трудом. А на остановке столпотворение тех, кто, в отличие от меня, уже успел и подмерзнуть.
Осмотревшись, замечаю причину — на повороте буксует фура, и из-за нее ни один общественный транспорт не может подъехать. Даже если вызвать такси — мало того, что возьмут по тройному тарифу, так все равно машина сюда не проедет. Правда, можно вернуться к офису… и сказать водителю, с какой стороны подъезжать…
Надеясь на лучшее, топчусь с остальными людьми. Кто-то, не вытерпев, отправляется помочь толкать фуру, и минут через двадцать к остановке пробивается первая из маршруток. Но, увы, переполненная. Двери даже не открывает, толпа за ней пробежалась зря. Следующую мы все провожаем с таким же успехом и завистью.
Мороз начинает пощипывать кожу, я танцую в такт с остальными неудачливыми пассажирами и тщетно жду, когда остановка хоть чуть проредится. Хорошо, что насчет машины Илья позвонил утром. Если бы он выбрал этот момент, боюсь, я бы точно согласилась на вариант жизни втроем: я, он и очередная девушка, которая исчезнет раньше, чем познакомится с нашей бабулей.
Сигнал машины вносит оживление и заставляет толпу пассажиров променять танцы на месте на бег, но возвращаются все еще более грустные, чем изначально.
— Зачем остановился, если не взял никого? — ворчит какая-то женщина, которой не повезло, ловит мой взгляд и пытается найти единомышленника. — Только маршруткам мешает! Стоит здесь! А то, что из-за него не могут уехать обычные люди… И не скажешь же ничего — буржуй и маньяк! Это и по машине было понятно, а уж лицо его… У меня аж мороз по коже!
Она в ужасе закатывает глаза, а я молча отодвигаюсь подальше от негатива. Женщина что-то ворчит, кажется, недовольна тем, что я не вызвалась добровольцем прямо здесь и сейчас начать новую революцию. Я отхожу еще дальше, чтобы не слышать ее совсем и не строить догадок, которые могут расстроить, бросаю сочувственный взгляд на черное авто, и вдруг замечаю, что оно отдаляется от остановки вместе со мной.
Мелькают у меня подозрения, но… нет… мало ли в городе похожих машин?
Успокаиваю себя, даже верю себе, но когда открывается дверь и выходит водитель, вариантов самообмана не остается.
— Оля! — зовет меня Фрол.
Игнорируя бормотания классового борца, я приближаюсь к машине своего руководства.