Где-то там, вне салона и нашего времени падает снег на уставший город, злятся, волнуются люди на остановках.
Всё где-то там, за границами поцелуя, который не прекращается, лишь меняет тональность — от страсти до нежности, от захвата до приглашения, от вдоха до выдоха, от стука одного сердца — к другому…
Не знаю, сколько проходит времени, но теперь совершенно невозможно сказать, что целуется Фрол неплохо, потому что в себя я прихожу у него на коленях. Понятия не имею, в какой момент я решила, что там удобней, чем в кресле, и когда успела почти полностью расстегнуть на мужчине рубашку.
Пока пытаюсь восстановить дыхание, я все еще сжимаю его обнаженные плечи. Мне кажется, отпущу сейчас — и закружится голова. Возможно, поэтому же руки мужчины по-прежнему обнимают меня, легко преодолев преграду из свитера.
Начинаю ерзать, и Фрол прижимает меня сильнее, заставляя практически лечь на себя.
— Тише, — просит он хриплым голосом, от которого я вздыхаю.
С удовольствием прячу лицо, прижавшись щекой к его шее, потому что чувствую степень его возбуждения. Если бы мы оба не были в брюках…
— Теперь я понимаю, почему тебе нравятся чулки и отсутствие трусиков, — говорю я спустя минуту, когда снова могу спокойно дышать.
И чувствую, как он трясется от беззвучного смеха.
— А еще мне нравится этот свитер, — он отпускает меня, поправляет ткань и тянет ее вниз, а потом осторожно оглаживает вдоль линии груди. — Все чертово совещание думал только о том, что он обнимает то, что я хочу сжимать своими руками.
Я вновь замираю, не в силах пошевелиться.
— Хочу баловать, — продолжает мужчина, очерчивая большими пальцами линию вдоль бюстгальтера, и хотя прикосновение через свитер, я чувствую все особенно остро. Так, будто он действительно уже это делает. — Хочу целовать, хочу любоваться тем, как твоя грудь заполняет мою ладонь.
Очередная попытка переместиться на сиденье со стоном проваливается, едва начавшись, когда он добавляет тем же голосом, сводящим меня с ума.
— Хочу смотреть, как она будет подпрыгивать, когда ты будешь так же сверху на мне, как сейчас, но уже без одежды.
— Мне кажется, — бормочу я чуть слышно, — мы еще ничего не решили…
— Нет, — вносит поправку он, — это ты пока не решаешься. Слова немного похожи, но суть совершенно другая.
И пока я пытаюсь осмыслить разницу и понять, в чем подвох, он начинает застегивать на себе рубашку.
— Ой, — спохватываюсь я, жалея, что не успела увидеть татуировку.
Прикусываю губу, потому что, конечно же, не признаюсь, в чем дело. Притворяюсь, что вспомнила о чем-то другом и не менее важном. Пересаживаюсь на другое сиденье, сдвигаю задумчиво брови. Но, наверное, в генах мужчины точно затесались волшебники, потому что он проводит пальцем по моим губам, заставляя расслабить их, и тихо, проникновенно, до мурашек, в которых я никогда не верила раньше, сообщает:
— В следующий раз открою ее под натиском твоих поцелуев.