Есть! Сейчас дни, наименее благоприятные для моего зачатия — это раз! Ну и два… Надо хоть еще один плюсик для моего душевного равновесия!
Выдыхаю.
Еще разок.
Внимательно изучаю мужскую улыбку, глаза, долго, словно впервые рассматриваю бритую голову… И прихожу к выводу, что это тот редкий случай, когда достаточно взглянуть на любого младенца и Фрола, чтобы заподозрить в нем папу без всякого ДНК.
Глава № 23
— Ты, конечно, кружишь мне голову, Солнце, — мужчина подгребает меня к себе под горячий бок, утешительно целует в макушку и достает из кармана штанов квадратный пакет из фольги, — но о важных вещах я пока в состоянии думать.
То есть, соображаю быстренько я, если у него «защита» есть даже в домашних брюках и в момент, когда ничего не располагает к интиму, она точно была в те моменты, когда все к этому подходило.
Фуух…
Это тот жирный, третий и окончательный плюс, который спасает мое душевное равновесие, заставляет прижаться сильнее к мужчине, и наконец отправляет меня в заслуженный сон.
Правда, снится какая-то ерунда — будто я просыпаюсь посреди ночи, иду в ванную комнату, но по ошибке попадаю в другую, где на окнах смешные розовые занавески с блестящими бабочками, огромная кровать с девчачьим розовым покрывалом, а в углу сидит огромный белый медведь с меня ростом. Я ежусь под пронзительным взглядом черных глаз-пуговок и делаю шаг назад.
— Оля? — слышу за спиной голос Фрола.
Разворачиваюсь и иду к нему — туда, где на окнах ролеты нормальных серо-белых цветов, туда, где кровать нагрета и избавлена от покрывала спокойной расцветки, чтобы двум людям было удобно лежать, и туда, где нет медведей с упрекающим взглядом.
Фрол ложится рядом, опутывает меня своими руками, размеренным дыханием и покоем, я выдыхаю, закрываю глаза и вырываюсь из этого сна… чтобы проснуться утром, когда солнце разгоняет все тени, а поцелуи мужчины их окончательно вырывают из памяти.
Ни днем, ни вечером я так и не попадаю домой. Мы много целуемся, беседуем о чем-то незначительном, прогуливаемся до магазина, где под мой смех Фрол покупает еще продукты как минимум на неделю, лежим перед телевизором, давая друг другу попробовать что-нибудь вкусненькое, вместе готовим на ужин легкий суп для желудков, уставших от обилия пищи, и много раз, как будто это и есть наше основное и любимое блюдо, занимаемся с ним любовью.
Это всегда происходит так фантастически, что я даже готова смириться с тяжелым и длинным халатом, в который мне приходится периодически облачаться. И с тем количеством звонков, которые поступают Фролу не только в течение дня, но и поздно вечером, когда я уже активно зеваю.
А он на удивление бодр — решает какие-то вопросы, отдает указания. Спокойным, уверенным голосом с хрипотцой, которая так заводит меня.
Около одиннадцати ночи его телефон умолкает, а вот сам он становится каким-то слегка беспокойным. Он рядом со мной, но словно отсутствует, только то и дело посматривает на часы на руке.
— Ты что-то сегодня сам не свой, — замечаю я осторожно.
— Отвык отдыхать, — усмехается он и обнимает меня сильнее, показывая, что это были напрасные подозрения, и он здесь.
Но после его тяжелого вздоха в мою макушку, я решаюсь спросить напрямую: