— Если бы он был всесилен, я попросил бы вернуть погибших, но это невозможно, поэтому, возьму деньгами.
— Хорошая идея, — маг усмехнулся, — но у меня идея лучше.
— Просвети, — Лео приподнялся на локтях, но застонал от боли и снова упал.
— Здесь, в центре империи, узаконена работорговля. Так вот, я попрошу императора, чтобы предоставил мне выбрать из всех имеющихся рабов тех, кто хоть немного способен к магии.
— Решил создать свою Академию?
— Пока только школу, мои ученики создадут Академию, или ученики моих учеников. Всё равно, старой Академии, в которой учился я, пришёл конец. Мне искренне жаль тех студентов, которых совет магов бросил в пекло войны, вместо того, чтобы сделать из них мастеров.
— А получится?
— Мой опыт заменит недостающие книги. Кроме того, я уже получил разрешение императора взять в дворцовой библиотеке то, что мне потребуется. И не забывай о книжных богатствах Древних, вот где золотое дно, я сам бы не отказался многое оттуда почерпнуть.
— Как скоро все поправятся?
— Думаю, через месяц мы сможем отправляться домой.
Месяц прошёл быстро. Лео ещё неделю пролежал в постели, каждый день к нему приходила Хельга, только теперь уже не для любовных утех, а для того, чтобы кормить с ложки, менять бельё и перевязывать. Иногда заходил Роберт, был он бледен и сильно переживал по поводу потерянной руки. Лео спешил его успокоить. Несмотря на увечье, он всё равно будет настаивать, чтобы парня сделали рыцарем. А звать его будут Роберт Левша. Парня это успокоило, он, несмотря на свою слабость, нашёл придворного учителя фехтования и начал с ним тренироваться, постепенно переучиваясь на левую руку. Быстро оклемался и Берт. Железное здоровье позволило ему встать уже на третий день, а на шестой он уже сам позвал к себе рабыню для удовольствий, с которой, по его словам, очень осторожно всё сделал.
Дольше всех поправлялись Кирша и Гарт. Охотник, которому шипом алебарды прокололи живот, получил воспаление, от которого его с великим трудом спасли Асмус и Лотарь. Неделю он метался в горячке, но потом жар начал спадать, а измождённый охотник открыл глаза и внятно попросил пить. С Гартом всё было иначе, телесно он был в полном порядке, но никак не желал приходить в сознание. Ни микстуры, ни магия не помогали. Наконец, Лотарь решился испытать последнее средство. Приняв какие-то зелья, он сел у изголовья кровати, положил руку на забинтованную голову воина. Его сородич сел рядом и начал нараспев читать заклинания, которые даже Асмус не смог понять и перевести. Продолжалось это долго, сам Лотарь впал в прострацию, сидел с полуприкрытыми глазами и слегка раскачивался. Часа через два, когда его помощник, прекратив читать заклинания, достал литавры и от души в них ударил, к радости окружающих проснулись оба. Лотарь встал и, облегчённо вздохнув, удалился к себе, сильно прихрамывая на ходу. Гарт оглядел присутствующих, набрал воздуха в грудь и с видимым усилием произнёс:
— Вы не представляете, где я был.
— Сказать по правде, дорогой друг, — совершенно буднично отозвался Асмус, протягивая ему чашечку с микстурой, — я совершенно не хочу это знать. Лотарь вывел твой разум из мира теней, этого достаточно.
— Не только Лотарь, — поправил его Гарт, — там был ещё один, какой-то седовласый воин, но при этом сыпал учёностями не хуже тебя. Он сказал, что его разум тоже не на месте, но он, в отличие от меня, вернуться не может, ему некуда возвращаться.
— И? Что он делал?
— Защищал нас от монстров, которые пытались нас забрать с собой, он сказал, что это его жизнь, и иначе он не может.
— Ты понял, кто это был? — спросил Асмус у Лео.
— Глен?
— Именно, дух покойного охотника на монстров, обитающий ныне в твоём клинке.