— Хм, действительно! — повеселел Мэт, — Мне это и в голову не приходило. Давай, лезь уже.
Внутри оказалось довольно просторно, что было вполне понятно: всего-то одна огромная комната и практически без мебели. Вдоль стен стояли длинные узкие столы, обильно уставленные всевозможными кушаньями, а в самом центре комнаты небольшой стол и пара лавок.
— Вот еда, вот стол. Удобства во дворе. Выбирай, присаживайся… — сделал приглашающий жест рукой маг.
— А прислуга?
— Какая еще прислуга?
— Кто-то же здесь готовит, убирается, подает на стол.
— Магия. Еду возьмешь сам, а об остальном позаботятся здешние чары.
— А с запахом сделать что-нибудь можно? Если честно, то аппетита он явно не прибавляет. Здесь же пахнет всем на свете одновременно!
— Увы. Это побочный эффект, неприятный, но вполне терпимый. И здесь бессильна не только геометрическая мантика, но даже и аромагия.
— Ладно. Дареному коню в зубы не смотрят. Кстати о лошадках. Может и для своих скакунов что-нибудь прихватим?
— Зачем? Они же жрут все, что попало.
— Именно. Как насчет этой дубовой лавки или пары черепков от разбитого горшка?
— Не хотелось бы здесь задерживаться, так что выбирай поскорее, пока не остыло.
— Даже и не знаю. Здесь столько всего разного, чего я никогда не пробовал.
— Всего-то сорок два блюда.
— Можно подумать, что ты годами по эти кормушкам питаешься. Не знаю как ты, а я попробую вот того ягненка с виноградом, салатик из бериколлей и какого-нибудь вина. Что скажешь насчет вон того зеленого? Такой странный цвет…
— Полыновка. Это не совсем вино, но, думаю, разочарован ты не будешь.
— Угхум мням гнум хым, — согласно отозвался Айвен, целиком засунув за щеку незнакомый ему красный плод.
— Ух ты! Биремский острый перец — и целиком? Уважаю! Если вдруг выживешь, то советую подналечь на жирную пищу, это притупит горечь во рту. Где-то вон там я видел кусочек масла. Только не вздумай пить!
После того, как путники выбрались из волшебного дома, юноша еще пару часов не разговаривал с геомантом. Не потому что обиделся, а потому что ему было просто больно лишний раз пошевелить языком. Когда же ему стало полегче, то первой фразой стала: