Вместо ответа вор сорвал жгут крапивы и снова соскользнул с телеги, растворившись в толпе. Не прошло и минуты, как ближайшая к Росиноне лошадь вдруг взвилась на дыбы и понеслась прямо к воротам, не разбирая дороги.
— Взбесилась! Она взбесилась!!! Расступись! — отчаянно вопил возница, безуспешно пытаясь остановить несущееся животное.
— Ну, чего ждете? Н-но! — вскочил на телегу Айвен.
Как юноша и говорил, до ворот они добрались быстро. Завидев обезумевшую лошадь, один из стражников вскинул арбалет, и животное пало замертво у самых его ног.
— А вот и мы! — радостно заявил вор, хватая профессора за руки и демонстрируя его запястья стражнику, — давай, щупай нас поскорее, но только чур без шалостей! А то видел я, как ты того смазливого юношу…
Стражник густо покраснел и шагнул в сторону, пропуская вперед дарка. Ледяные пальцы словно тиски сжали руки Айвена, и правую сторону его груди пронзила боль.
— Что ты прячешь? — пророкотал воин Тьмы.
— Где? — испуганно обернулся юноша, — Я? Ничего… Может, это Росинона что-то прячет? — повернулся он к кобыле, — Эй, красавица, небось, опять друманит за щекою жуешь?
— Рука. Она у тебя в гриме.
— Да уж, художник из меня, как из свиньи воротный стражник. Хотя… — Айвен задумчиво посмотрел на самого толстого из стражей.
Черная перчатка безжалостно стерла грим с руки, расцарапав запястье. Рисунка там не было.
— Ну, мы пойдем, господин нехороший? Хорошим выходцев из Даркилона не назовешь, Тьма-Повелительница, жертвы, все дела…
— Стой! Покажи вторую руку.
— Зачем? Там же ничего… Ай! — вскрикнув, юноша с ужасом наблюдал, как рука дарка стирает мастерски нанесенный грим со второго запястья.
Рисунка и там не оказалось. Лицо вора заметно вытянулось, но он сумел выдавить из себя подобие улыбки:
— Вам копыта лошади подержать? Осматривать будете? Мы бродячие актеры. Я — балагур-плясун, а мой друг виртуозно притворяется то дурачком, то самим императором − там и не разберешь кто есть кто…
— Проходи. Не задерживайся.
— Может, устроить для вас представление? Хотите, мой друг прикинется…
— Убирайтесь. Оба, — шелест вынимаемого из ножен меча прозвучал зловеще. Больше говаривать юношу не пришлось. Откланявшись, он вскочил на телегу, и старик щелкнул кнутом, подгоняя лошадь.
— И как это понимать? — попросив остановиться в узком переулке, юноша закатал рукава и внимательно осмотре оба запястья. — Но я готов был поклясться, что руку обожгло, как и в прошлые разы!