— Да.
Мариус сделал движение, точно хотел встать.
— О, не уходите! — прошептала Эпонина. — Теперь уже недолго осталось вам побыть со мной.
Она почти сидела, но голос ее был очень слаб и часто прерывался предсмертной икотой. По временам из ее груди вырывалось тяжелое хрипение. Она приблизила, насколько могла, свое лицо к лицу Мариуса и прибавила со странным выражением:
— Слушайте, я не хочу более обманывать вас… У меня в кармане есть письмо к вам… Мне велели отнести его на почту, а я оставила его у себя… Я не хотела, чтобы оно дошло до вас… Но вы, быть может, рассердились бы на меня за это в том мире, где мы скоро увидимся… Ведь увидимся там, да? Так вот, возьмите это письмо.
Она судорожно схватила руку Мариуса своей простреленной рукой, очевидно, уже не чувствуя в ней боли, и сунула его руку в карман своей блузы, Мариус действительно нащупал там письмо.
— Берите, — сказала она.
Мариус взял письмо. Девушка одобрительно, с видом облегчения, кивнула головой и продолжала:
— Теперь… за мои труды… обещайте мне…
Она запнулась.
— Что? — спросил Мариус.
— Обещаете?..
— Обещаю.
— Обещайте поцеловать меня в лоб, когда я умру… Я почувствую это и мертвой.
Голова ее тяжело опустилась на колени Мариуса, и глаза закрылись. Молодой человек подумал, что душа этой несчастной девушки уже отлетела, так как тело оставалось неподвижным. Но вдруг, в ту самую минуту, когда он считал ее уснувшей навеки, она тихо открыла глаза, в которых уже виднелся ангел смерти, и сказала ему с выражением неземной кротости:
— Знаете что… господин… Мариус? Мне кажется… я… немного… любила вас.
Она слабо улыбнулась и с этой улыбкой тихо испустила дух.
VII. Гаврош глубокомысленно вычисляет расстояние
Мариус сдержал свое обещание. Он запечатлел поцелуй на бледном челе умершей, покрытом каплями холодного пота. Это не было изменой Козетте — это было только нежным братским прощанием с многострадальной душой.
Не без трепета смотрел он на письмо, переданное ему Эпониной. Он сразу почувствовал, что это письмо скрывает для него очень важное. Он с нетерпением жаждал узнать его содержание. Таково уж человеческое сердце; едва несчастная девушка, спасшая ему жизнь, успела навеки закрыть глаза, как Мариус уже стал стремиться к той, которую любил. Он тихо опустил на землю тело умершей и ушел из закоулка. Какой-то внутренний голос говорил ему, что не следует вскрывать письмо той перед трупом этой.