Познавший правила

— А Скас, эра? — удивился я.

— А что Скас? — она сделала удивлённые глаза. — Скас в списках и так есть. Как перестанет за гобеленами прятаться, так сам и придёт. Пойдём, нечего на застолье опаздывать!

Глава 50

Поначалу застолье было скучным. Однако спустя пару часов выяснилось, что даже самые благородные из благородных не могут пить и не пьянеть. Со временем алкоголь уравнял почти всех, превратив в одинаково буйных и невоздержанных личностей. Так что до вечера были ещё и драки, и танцы, и много других увеселений для знатных гостей. Мне даже пришлось отбивать свою женщину от пары особо пьяных и наглых аристократов. Почему-то они решили, что женская вежливость — это верный признак симпатии.

С Амо-они удалось перекинуться только парой слов. Когда они с женихом уже уходили в опочивальню, девушка сама подошла ко мне — узнать, куда я пропал в начале свадьбы. Я коротко объяснил, что оказался жертвой свадебных распорядителей — а точнее, старшего свадебного распорядителя. Стоявший рядом Тсерг расстроился и пообещал, что этот нехороший человек больше во дворце не появится.

В ответ я поблагодарил Тсерга и рассказал, что имел удовольствие пообщаться с его воспитателем. И даже проникся искренней симпатией к молодому человеку — потому что ему совсем не понравилось то, что его воспитатель тоже оказался в задних рядах. Однако не мне советовать благородным особам, кого отдалять, а кого приближать…

А потом они попрощались со мной и ушли. И всё вокруг вдруг стало скучным и неинтересным. Я попробовал налечь на вино, но оно пилось как вода — и я не пьянел. Пятнашка после приставаний особо ретивых местных вообще уселась у меня под боком — и вскоре уснула на моём плече. Появившийся распорядитель предложил препроводить даму в отведённые покои. И я согласился, признав, что и сам не прочь туда пойти.

И когда на следующий день я трясся на спине кирри, вспоминая минувший вечер, всё уже выглядело не так уж и скучно. Во всяком случае, я бы лучше снова поскучал на свадьбе, чем сидеть на бешеном животном, которое постоянно норовило надо мной подшутить.

— Шрам, да будь с ней уверенней! — посоветовал Гун-нор. — Она чувствует твой страх!

— А я чувствую её вздорный характер! — буркнул я в ответ, когда моя кирри резко вильнула на дороге.

— Надо было ей что-нибудь вкусное дать перед поездкой! — заметила Пятнашка.

Я с завистью посмотрел на неё. Вот уж кто с животными ладил! А вот у меня подобных талантов не было.

Весь первый день пути вокруг нас простирались предместья Таффтона. Аккуратные прямоугольники полей, небольшие посёлки, утоптанные дороги. Людей было много — на мой взгляд, даже слишком. По дороге постоянно сновали караваны, одинокие повозки и разъезды стражи. Многие люди просто шли пешком, и я, глядя на них, тихо вздыхал. Скаэн и Эл-оли скакали впереди, во главе отряда, за ними следовали подчинённые Гун-нора, а сам Гун-нор ехал рядом со мной и Пятнашкой, помогая освоиться.

К вечеру у меня затекло всё, что было ниже пояса. На ночь мы остановились в придорожном трактире. Спал я как убитый, а утром еле поднялся — болели ноги, седалище и даже спина. Несмотря на все свои успехи, Пятнашка выглядела не лучше, что меня слегка оправдывало в собственных глазах.

Скаэн и Гун-нор, да и все остальные вэри, ехавшие с нами, только посмеялись над нашими страданиями.

— Первые несколько дней всегда больно! — заметил эр. — Потом привыкнете.

— Мы умрём, эр… — мрачно ответила Пятнашка.

— Все так говорят! — засмеялся Скаэн. — Но никто пока не умер. Если только из седла не вывалился и шею не сломал…

И эр был прав — мы не умерли. Через пару дней мышцы болели поменьше, по утрам я уже не кряхтел как дряхлый старик, а кирри надоело всё время надо мной шутить. Ну или я перестал думать, что каждое её движение — это изощрённый способ поиздеваться.

Местность тем временем изменилась. Полей и посёлков стало меньше, и всё чаще по краям дороги шли густые леса, вызывавшие во мне какие-то смешанные чувства. Я долго не мог понять, в чём дело, и только потом осознал, что после Пущи и Диких Земель подсознательно ищу везде опасность: рык твари в глубине чащи, странную дымку над травой или взлетевшего над верхушками деревьев летуна. Но, к счастью, вокруг нас были самые обычные леса.