Полярный день был на излете и за окнами машины заметно темнело. По шоссе неслись уже в матовых сумерках. Подслеповатые фары встречных машин хлестали по стеклам. Ветер шумел в приоткрытых окнах, шуршали шины, повизгивая и постанывая на поворотах.
Глядя на пролетающие мимо столбы и деревья, догорающие лиловые свечи иван-чая на обочинах, сливающиеся в одну цветную темно — лиловую линию, слушая взывающие встречные машины, Анвар зябко поеживался.
Вообще, ездить с капитаном третьего ранга Родиным в машине — одно это уже, само по себе, чистый экстрим! Адреналину-то будет — не унести! А у кого нервы послабее — так и полные штаны! Ага, напрочь переработанного адреналина с сероводородным запахом….
Мало того, что, будучи действительно талантливым инженером и закончившим все, что можно с золотой медалью, он усовершенствовал свою «Волгу» изнутри, как мог. Еще и форсировал мотор до невероятной для своего престарелого авто, мощности.
Этого тоже было мало — так он еще был гонщиком — по рождению, и еще со школы имел некоторый опыт на практике. Доктор знал, что Владимир Родин соревнуется — сам с собой — по скорости езды от своего подъезда в Обзорново до подъезда родительского дома в Питере. Побив очередной рекорд, он каждый раз заявлял приятелям: — это не предел!
«Если его в академию опять не отпустят — хана, когда-нибудь он будет доезжать до цели за пять минут! Ему хорошо — вцепился в «бублик» и ест глазами спидометр и дорогу, а я всё кюветы для себя приглядываю, куда мы поместимся вместе с машиной!» — враждебно думал Гайнутдинов. Иногда он просто тосковал по пешей прогулке … и даже давно был готов к ней — морально, но врожденная татарская вредность не давала ему потребовать от механика ехать тише, чтобы деревья не так противно мелькали перед глазами, с шумом растворяясь в изумленных сумерках.
И они оба, одновременно, вдруг увидели в «кармане» на обочине дороги «УАЗ» — «таблетку» с красными крестами. Тревожно мигали тусклые габаритные огни, вокруг машины бегала брюнетка-толстушка в белом халате и размахивала белой тряпкой, стараясь привлечь внимание водителей.
Родин затормозил, но они пролетели еще метров двести, и пришлось, лихо развернувшись «на пятке», возвращаться.
— Ой, людоньки, ой, рятуйте! — почему-то по-украински кричала большая заплаканная девица в белом халате в обтяжечку, который буквально трещал на её пышной упругой груди. Растирая по щекам обильно растекшуюся от потоков слез жирную тушь, она пыталась остановить машину. По вечернему времени, машин было очень мало… Но ей повезло — Родин ни за что не смог бы равнодушно проехать мимо «Скорой», которой самой явно требовалась помощь!
Выскочивший из машины Гайнутдинов не смог добиться хоть чего-то внятного от истерившей девицы, махнул рукой и поспешил к распахнутой дверце медицинского отсека кареты «скорой помощи». Там был пожилой мужик, весь в поту, и женщина — явно роженица. И то, как она стонала и изгибалась — очень-очень не понравилось Анвару. Медицинский отсек машины был весь пропитан густым солоноватым запахом крови. У Родина слегка закружилась голова.
Одного взгляда хватило опытному врачу: — стремительные роды!
«Во, блин, влипли!» — подумал он, а вслух спросил: — Давно?
— Минут двадцать как! — ответил мужчина.
— А ты — кто?
— Водитель я этой старой колымаги!
— А кто там орет и бегает?
— Это? Это фельдшер, девка только что из медучилища!
— Интересный у нее подход к приему родов! — восхитился доктор. — Везет мне сегодня! И вчера, и позавчера — тоже! — припомнил Анвар.
Он вылез из машины и закурил, что-то вспоминая и обдумывая возможные в этих условиях действия. Потерпеть — не получится и, уж точно, проблема сама не рассосется. Не тот случай!
Родин, тем временем, пытался привести девицу в чувство. Без особого, впрочем, успеха…