Потыкал толстыми пальцами в клавиши мобилки.
– Але, архетон, как жизнь? Мы тебе работку подвалим, не против? А попробовал бы ты быть против. Это я шучу так. Хорошо, что с чувством юмора у тебя хорошо, а у меня плохо. Короче, братан у нас, Мариман. Эх, хоррроший человек. Полтинник еще не стукнул. Короче, архетон. Сделаешь из гранита. Моряк, якорь, стихи про волны. Тема морская. Большое все. Сроку три недели. Двадцатого привезешь по такому-то адресу. Пацаны платят. Конец связи, – произнес умник и показал всем большой палец. Типа дело сделано.
У всех на душе веселее стало. Разъехались.
Собрали деньги, завезли архитектору. Тысяч двадцать. А то и тридцать, но гривен. Позванивали. Пятерку за срочность добавили. Успели. И вот долгожданный день юбилея. Народу собралось! Все с цветами! Подарки мелкие в машинах.
Толик в доме уже 20 минут галстук завязывает, запонки поправляет.
А посреди двора что-то высокое, метра три, белой тканью задрапировано. Архитектор вокруг бегает, суетится, работой горд.
– Слышь, братан, покажи. Время есть еще, до выхода. Потом скатерть опять сверху набросим.
Светящийся счастьем архитектор сдернул ткань…
– Ох-х-х… – пронеслось по двору.
Памятный знак потрясал грандиозностью. Там был и якорь, и штурвал, и корма торпедного катера, и моряк в тельняшке и бескозырке, гребущий одной рукой, как Чапаев. А сверху над ним нависла грозная волна. А на постаменте были выбиты золотые буквы. Глубоко и навечно выбиты. Буквы складывались в стихи:
И пусть грохочет океан…
Всегда ты с нами, капитан!
Вечная память…
На этом можно было и прервать рассказ, опустив подробности избиения архитектора, стремительного оставления места юбилея многими супружескими парами, разборками «а ты куда смотрел, падла, тебе ж поручали» и «замучается мне кто-то поручать» и массовой драки, но!
Толик вышел из дому… Бедлам в ужасе затих. Глянул Толик на скульптуру, рванул галстук, в кусты бросил, сел на ступеньки и заплакал. Вот оно, ведь подозревал, что все не так будет, как вчера…
Пары продолжали ретироваться, но уже ползком.
А Толик утер слезы и нос рукавом, хмыкнул, засмеялся.
– Куда бежите? Да ладно. Юбилей и должен незабываемым быть. Прошу к столу!
Только это… Закройте памятник чем-то, на грустные мысли наводит…
Вместе с Толиком сели думать, куда произведение искусства пристроить. Ну это наутро уже. Вернее, днем, когда похмелялись. В глаза юбиляру не смотрели. Попробовали подарить в Киево-Могилянскую академию. Она ж территорию КВВМПУ заняла. Память, традиции. Нет, не сработало. Даже безвозмездно. У них там другие традиции насаждаются на деньги канадской диаспоры: Петлюра, Бандера, Шушкевич… Моряки не нужны. Речной порт тоже отказался. У них уже есть памятник морякам Днепровской флотилии. Короче, никто не взял. Ни город, ни область.
ebooksa