Я наклонился над засыпающим чудищем, испытывая любопытство и легкую жалость.
И вот тут чудовище показало свою суть: оно встрепенулось и смачно выплюнуло мне в лицо не меньше полулитра вонючих фиолетовых чернил! Глаза щипало, рубашка на груди промокла насквозь. Не обращая внимания на сочувствующие возгласы и смех, я ринулся в каюту. А громче всех смеялся замкомандира по РТС! Гадкий дядька! Как же щиплет глаза! Чернила оказались несмываемыми. Рубашку отстирать не удалось. И это несмотря на то, что потом заведующему прачечной я заплатил по тройному тарифу – 66 копеек за стирку одной рубашки! Пуговицы у рубашки оторвались, а пятно осталось! Из трех лейтенантских рубах у меня осталось две. А все сочувствие, любовь к братьям нашим меньшим. Ввел в расход, сволочь кальмарская! Рубашку пришлось по прибытии в базу покупать!
Я тер морду лица мылом, мыльной тряпкой, пемзой, в конце концов! Она не отмывалась… На мостик я поднялся лиловым негром, альбиносящим левой стороной лица и кончиком носа. Старпом опять ушел хрюкать на крыло мостика, а потом объявил Павлову выговор за не проведенный со мной инструктаж по технике безопасности при общении с обитателями морских глубин. Думаю, все это было неискренне, потому что Павлов даже не огорчился. И хихикал в кулак, глядя на меня.
А на старпома я с тех пор затаил обиду, хотя хороший старпом был. Когда на корабле в 18.00 объявляли сход, в 18.05 он шел по каютам. И горе тому, кто не успел сойти вовремя. С. Потоцкий не шутил.
– Не сошли вовремя, любезный… Ну-ну. Отсутствие самоорганизации, бардак в службе (БЧ), неумение рассчитывать силы и время. Дети есть? Хорошо, что нет. Такие, как вы, плодиться не должны. Бардак, пусть и всеобщий, усиливать не нужно. Послужите, любезный, родине. Недели через три поговорим о сходе…
А я еще дней десять носил на лице предсмертный плевок морской твари. И с тех пор я их, кальмаров, ем с нескрываемым удовольствием и злорадством…
Переходим в другой район.
Наконец-то 3 градуса южной широты. Мы за экватором. Ложимся в дрейф и ждем, когда космонавты выполнят свою программу на орбите. Понятно, Нептун, черти, дипломы.
Веселимся… А у меня морда фиолетовая, без грима участвовал чертом. Пользовался успехом.
Кроме нас, вдоль экватора выстроились другие суда обеспечения. Между кораблями миль по 150–200. Прошел слушок, что в этот раз, наконец-то, утверждена и будет впервые отрабатываться посадка-приводнение. А то как-то перед американцами неудобно, они приводняются, а наши все по казахским степям… А мы ж во всем впереди, согласно заявлениям руководства.
Проверили тор. Это такой надувной резиновый круг, одевается на спускаемый аппарат, чтоб не затонул, пока мы космонавтов вытаскивать будем. Ждем.
Ночью, обходя посты, узнал, что с помощью факсимильного устройства можно принимать не только погоду, но и порнорисунки, транслируемые японцами для судов на путине. Худшие порвал на глазах у оператора, лучшие унес в каюту для более детального изучения. Проклятый империализм, с каких сторон берет! А рисунки занятные… Уснуть не мог долго. Что, кто, в каких позициях и как снилось, умолчу. Ох, и сон! Повторить бы…
Сегодня утром все море было утыкано столбиками коротких, метров по пять в высоту, радуг. Дуги нет, а столбики есть. Их сотни полторы, столбиков. Интересно. Загадочно. Красиво. Красочно.
Каждый вечер по левому борту снаряжается прожектор. Кальмары-твари летают в его луче как маленькие ракеты, стаями, этакая ракетно-ядерная война. Нам, миротворцам, все ракеты не выловить. В холодильнике уже 2 тонны зверюг. Матросы отказываются есть кальмаров. И вообще, на всем корабле кальмаров готов есть только я. Близки к «Потемкину» с его червивым мясом и бунтом. Командир приказал открыть консервы «Камбала в томате». Мудрый человек. Бунт усох… Опять едят кальмаров…
Старпом запретил ловить кальмаров. Теперь мы ловим летучих рыбок. Когда их рыбье-птичья стая поднимается над водой, матросы забрасывают простую снасть типа «краболовки». Обруч от бочки на длинном шкерте, обтянутый сеткой. Пара-тройка попадается. Крылья маленькие, скорее, очень длинные плавники. По всему кораблю на ниточках с распорками из спичек, чтоб плавнички-крылышки в стороны стояли, сушатся летучие рыбки. Старпом ругается. Но не срывает.
Ну вот, космонавты садятся. Опять в Казахстане. Не получилось приводнение, а как ждали! Центр не хочет рисковать. Трусы!
Идем домой. Всем благодарность от генсека, Л.И. Брежнева. Приятно, все-таки первая благодарность в офицерском качестве. И уже от Генсека. Прет лейтенанта!
За двое суток до Камчатки – шторм. На палубу, привлеченная светом топовых огней, села стая птиц. Многие погибли, разбились о надстройки. Тушки смыл океан. Матросы приносят мне в каюту выжившую птичку. Птичка похожа на утенка черного цвета, с красными перепончатыми лапками. Крылышки маленькие, какие-то недоразвитые. А взгляд грустный-грустный. Глазки-пуговки. Выхаживаю. Ловлю тараканов. Не жрет. Хлеб не жрет тоже. Сидит в умывальнике. Грустит. Утешаю, глажу.
На горизонте, изогнутом дугой, появились вершины камчатских вулканов. А море слева и справа вниз закругляется. А вулканы торчат по центру. Убеждаюсь, что Земля все-таки круглая.
Я открыл иллюминатор, посадил птичку на руку. Она вскрикнула, накакала мне в руку и улетела к берегу… «Вот и делай после этого добрые дела», – думал я, плещась в умывальнике. Хотя, что еще она могла мне оставить в знак благодарности? Птица… А какашки – это к деньгам…
ebooksa