Постучал Вова ногой в переборку, к командиру в каюту – помните разницу в койке и росте?
– Зам, что хотел?
– Александр Иваныч, желтуха у меня. Дайте радио. Я ж весь экипаж из строя выведу, хуже ЦРУшного диверсанта. Мы ж к базе идем? А Пашу спрячьте – убью… Ишь, певец: запейте таблетки спиртом, я договорился…
Белоснежный катер комбрига пришвартовался к борту. Бесстрашный комбриг пожал руку Вове, ничего не боясь. Тем более докторских забубонов. Сменный зам перешел на лодку. Вову поместили в лазарет, в отдельную палату. По ночам по ней прыгали огромные крысы, несколько веселя унылое житье. Он с ними разговаривал. Даже имена дал. Флагмедик, в отличие от комбрига, от Вовы шарахался. А зам – существо общительное. Для него изоляция – смерть.
Доктор:
– Вы – бактериологическое оружие! Вам ни к чему нельзя прикасаться!
– Тогда забросьте меня в Америку – сколько денег для страны сэкономим!
– Нельзя, вы можете заразить летчиков, которые будут вас сбрасывать!
Так из-за эскулапа страна потеряла пару миллиардов из оборонного бюджета.
Но Вова медика построил. Про крыс рассказал. Про имена. Спросил, давать ли команду «ко мне!» А у Вовы дар к дрессуре. Медик оттаял, даже спросил, не надо ли чего. Дал медику ключи от квартиры, и тот носил ему журнал «Иностранная литература». Наконец-то удалось почитать… После прочтения дохтур журналы лично сжигал.
Через три дня пришла «Авача», транспорт. Вову в отдельной каюте на койке с голой сеткой под присмотром мичмана, на всякий случай, вооруженного пистолетом, отправили в госпиталь. Вова чувствовал себя каторжанином. Ему очень хотелось на мичмана или дыхнуть, или плюнуть, но пистолет сдерживал. Да и мичман был незнакомый. А вдруг, дурак, шутки не поймет?
В госпитале мичман сдал его и удалился. Дежурный врач, покачав головой, огорчился:
– А говорили с сифилисом. Плакала диссертация. Когда еще МОИ больной будет?
– Сифилис пошло, – сказал Вова. – Лучше б вы себе чуму для диссертации выбрали.
Врач задумался.
Инфекционное было веселым. Там лежал СПСовец, поймавший желтуху на любимой девушке. А нечего в критические дни любовью заниматься! В госпитале через простынь ему привилась вошь платяная. И как это девушке объяснить? Ну отсутствие волос на определенном месте? Ему ж не аппендикс удаляли, а от желтухи лечили.
А еще врач сказал, что ни любовью нельзя заниматься месяца четыре, ни пить год, ни курить. Вова огорчился: «Лучше б триппер…»
Палата оказалась менее стойкой, и после слов врача начала вязать веревки из простыней и просить у персонала мыло. Даже здоровенный мичман. Вова спас всех: «Мужики, все, что сказал врач, временно. Повторяю: вре-мен-но! Это я вам говорю!»
А еще он быстро написал порнорассказ. Этакое позитивно жизнеутверждающее произведение. Его вручали тем, кто лежал под капельницей. Капельница – дело долгое. И чтоб человек не в панику впадал, а имел возможность почувствовать, что, несмотря на желтуху, он еще мужчина.
И курить они продолжали, но таясь, за туалетной дверью. Вот не пили, это точно. И зараза отступила. Наверное, из-за чтения занимательного.