Осознание

— Да и… — я открыл глаза и взглянул прямо в её ярко-карие, словно с неким внутренним пламенем глаза — ты не такая как все. Я… — смутившись, я осекся.

— Что? — она прищурилась, в то время, как я пытался понять свои ощущения.

— Я привык «чувствовать» людей — начал я осторожно описывать собственные ощущения — и ты чувствуешься не так как простые люди… Что-то в тебе манит меня… притягивает, словно магнитом… ты не… ты не глупая кукла, как другие…

Мягкие, податливые губы девушки прервали мою сбивчивую речь. Поцелуй был вкусный, чувственный, долгий… Только с моей женой я чувствовал столь приятные ощущения при поцелуях. Как же это… необычно, невероятно, захватывающе… можно подбирать много эпитетов — суть та же. Обычно я недолюбливал поцелуи — они не приносили мне удовольствия. Но одна женщина всё же полностью перевернула мои представления о них. Она и стала моей женой. И сейчас я чувствовал тоже самое. Не просто слюни, а нечто большее. Нежное. Приятное. Хотелось вновь и вновь касаться этих губ. Сердце стучало и билось в грудной клетке, норовя вырваться наружу.

Девушка отстранилась и окончательно перенесла своё тело на меня, касаясь Трима-младшего. Я поджал губы, сдерживаясь, чтобы не закатить глаза от наслаждения. Хитро улыбнувшись, она всем телам прижалась к моему, уткнувшись сосками в грудь, а горячим дыханием опаляя губы.

— Ты только что описал мои ощущения. — она улыбнулась — Именно так я ощущаю людей. Они как бездушные куклы. Стоит им сказать что-то сложнее каких-то поверхностных вещей…

— Как они сразу не понимают тебя, будто ты говоришь на другом языке — перебил я девушку, грустно усмехнувшись. Она удивленно изогнула бровь и привстала на локтях:

— Да-а… словно через переводчик…

— Мне это знакомо даже больше, чем ты думаешь… — воспоминания унеслись на Землю. На такую далекую Землю, где пятьдесят четыре года я жил именно так. Стоит начать говорить что-то сложное, как люди резко перестают понимать тебя. Будто ты иностранец, а твои слова им переводит хреновый переводчик, донося мысль с пятого на десятое. Так я разделил людей на «спящих» и «проснувшихся». «Спящими» считаются те, кто не понимает что-то сложнее каких-то обыденных вещей. Как будто они неигровые персонажи-программы, с ограниченным набором действий и не способные как-то воспринять что-то выходящее за рамки программы. «Проснувшиеся», являются другими. Совсем другие. Это те, кто поднял взгляд от пола и увидел, что мир оказывается очень глубокий и полон тайн. Они выделяются из серой людской массы и думают своей головой. Это те, кому не нужно объяснять всё подробно — они итак всё поймут, как бы ты это ни сказал. Иногда ни сразу, но поймут. В отличие от «спящих». Для меня «проснувшиеся» были теми, кто вышел на качественно иной уровень мышления. Особые люди. Некие «звездочки», в серой жиже. Я моргнул.

Чуть наклонив голову, Лайла с интересом наблюдала за мной.

— Знаешь… — она сглотнула — я могла убить тебя ещё когда вела в рубку.

Я напрягся. Девушка пояснила:

— Там перед ней турель в потолке. Ты шел за моей спиной. — она грустно усмехнулась — у меня даже промелькнула мысль избавиться от тебя. Ты бы ничего не ощутил…

Отведя взгляд, девушка грустно продолжила:

— Но я не смогла. Что-то не позволило мне убить тебя. И это что-то не связано с жалостью… — Лайла вновь взглянула мне в глаза:

— Просто ты… не такой. Обычные люди как куклы. Когда они умирали, я не чувствовала почти ничего. Лишь немного неприятно, из-за того, что я не люблю, когда умирают живые существа. Но когда я представила, что умрешь ты… я… я не смогла.

Она закусила губу. Слезинки заскользили по её щекам, оставляя две мокрые дорожки.

Скользнув ладонями по её талии, я потянул девушку на себя. И та поддалась. Мои губы нежно коснулись её. И ещё раз.

«Ну же! Отвечай на поцелуй, блин!» — пронеслась паническая мысль.

Словно услышав мои мысли, она впилась в мои губы. Жарко, страстно, словно задыхающийся, дорвавшийся до кислорода. Уже сами поцелуи доставляли удовольствие. Наслаждение. Счастье! Достаточно было поцелуев — больше мне ничего не хотелось. Лишь вновь и вновь касаться её губ.