— Его зовут Аль-Максум!
— Рабих аз-Зубейра.
— Я услышал тебя Палач, и ты получишь его тело, даже если оно будет на вес золота, но это будет не сейчас. Если тебе нужны ещё люди, то мои воины в твоём распоряжении. Ты волен выбрать себе наиболее достойных. Да вернётся к тебе твоя душа… Кат.
Глава 16 Финансы
Майкл Левинс довольно потирал обе руки. Очередной груз, пришедший из Африки, оказался выше всяких похвал. Алмазов было немного, но все отменного качества! Кроме того, среди них были и очень редкие, чёрного цвета. А эти безумно красивые ткани, сделанные из неведомого материала. Куда там обычной мануфактуре. В этих тканях царил национальный колорит Африки и особо модного сейчас Египта.
Всё было распродано в кратчайшие сроки, и по самым высоким ценам, что несказанно радовало. Полученные эликсиры радовали разнообразием, отменным качеством и огромной востребованностью. Очередь на африканские снадобья была расписана на три месяца, и каждый хотел купить их в первую очередь.
Даже отец, старый Авраам Левинсон, кряхтя поинтересовался, не прислал ли негр что-нибудь для бодрости, здоровья и долголетия. И с удовлетворением воспользовался присланной «Утренней зарёй» и мазью от болезней суставов, сделанной на основе змеиного яда. Ох, уж этот Мамба!
Но, наряду с приятными, были и не очень приятные новости. Вместе с грузом прибыли и двое сопровождающих. И, что особенно неприятно, оба были евреями, точнее, евреем был один, второй… был не лучше.
Из разговора с ними Левинсон понял, что сверхдоходы у него закончились, уступив место тяжёлой нудной работе по зарабатыванию денег.
— Эх, Феликс… как было удобно работать с немцем. Всё чётко, быстро, без суеты, и особо не торгуясь. Этот же… Шнеерзон, и второй с ним, сын цыганки и румына, родивших его под кустом, где-нибудь под Кишинёвом, уже всю душу из него вытянули, требуя повышения закупочной цены.
Шнеерзон «прошвырнулся» по окрестным аптекам и лавкам экзотических товаров, приценился, так сказать. Вернувшись из своего вояжа, он безапелляционно заявил об обмане, и потребовал двадцати процентного повышения оплаты.
Всё это говорилось на идиш, с упоминанием всех богов, и прочих, чисто еврейских, торговых примочек. Мойшу все эти слова нисколько не тронули. А затребованную цену он выплатил только потому, что боялся потерять источник товара, на что ему прозрачно намекнул Шнеерзон.
То, что эти двое разуют и разденут любого, Мойша понял с первого взгляда. А после того, как ему в лицо сунули проект производства… скрепок, он вообще поплыл. Шнеерзон показал изогнутую особым образом, из металлической проволоки, конструкцию, названную им скрепкой, а потом ещё и кнопку, которую смастерили из круглого металлического диска, с приделанным посередине треугольным штырём, направленным вертикально вверх.
И слово в слово передали слова Мамбы, для чего это нужно. После, продемонстрировали всё это наглядно, пришпилив кнопкой к деревянной доске лист бумаги, и скрепив скрепкой множество листов бумаги вместе.
На этом они не успокоились, и выудили откуда-то из недр пиджачного костюма свёрнутый в рулон папирусный лист, на котором была схематично изображена шариковая ручка. Впоследствии оказалось, что похожий патент был уже сделан на имя Джона Лауда в 1888 году, но эта конструкция была совершенней, и в ней были указаны многие нюансы, улучшающие её качество написания, вроде степени густоты чернил, и необходимость добавления в них масляной основы.
Стив Роджерс, вызванный для оценки данных изобретений, быстро оценил их потенциал, и помог двум авантюристам оформить на них патент, взяв за свои скромные услуги энную сумму, и добавив ещё одну причину головной боли Майклу Левинсону, занявшемуся организацией производства этой мелочевки.
Забрав свои деньги и патенты, два Леонида исчезли с поля зрения Майкла. Но он не сомневался, что это было до поры до времени, и оба ещё появятся, и проявятся с самой необычной стороны.
Так и оказалось. Приодевшись в достойный «прикид», они отправились в Луизиану, а там, перебравшись в Новый Орлеан, принялись осваивать все местные подпольные казино. Выбор был достойнейший. Рулетка, бильярд, покер, преферанс, банальные кости, наконец.
Во всём этом оба «товарища» были специалистами самого высокого класса. Шнеерзон, в основном, специализировался на картах и рулетке, а Леон — на бильярде, и игре в кости. Деньги у них были, желание и умение играть тоже. И колесо фортуны закрутилось.
Деньги, женщины, вино, карты, кости, домино. Через две недели откровенного загула и азартных игр, они вернулись обратно, став богаче в три раза, и обретя множество полезных связей, как в игорном бизнесе, так и среди игроков. Многие были им должны, а карточный долг — это святое, в этой специфической среде. Отчаявшиеся в проигрыше женщины готовы были расплатиться с ними своим телом.