Блуждающий

— Нет. Рядом они. Туда иди, метров через сто увидишь — ответил он, махнув рукой мне за спину.

Среди наших потери тоже были. Сотня, после атаки, не досчиталась двенадцать человек убитыми, меня, по возвращении, из этого списка вычеркнули и семнадцать раненых тоже в строй навряд ли скоро встанут. Потери огромные, по моим меркам. За десять минут нас стало почти на треть меньше. А что же тогда дальше будет?

— Я же видел, как ты возле воронки лежал, когда обратно бежали — сказал мне капрал, при встрече. — И твои говорили, что того тебя, прямо во время взрыва. Как же тебе удалось в живых остаться, да ещё без единой царапины?

— Повезло — ответил я просто, не став вдаваться в подробности своего странного везения.

— Это здорово, что повезло. Хорошо, чтобы каждый раз так везло — вздохнув, проговорил Свистунов и замолчал.

— Дальше то чего? — спросил я его, через какое то время.

— А чего дальше. Скоро снова пойдём. Приказ то не выполнили — ответил он и посмотрел мне в глаза.

Слова капрала добили меня окончательно. И так состояние лучше некуда, а тут снова в пекло лезть. Как же так? Я же чудом выбрался только что оттуда и снова мне туда же? Да за что же мне такое? Но предъявлять претензии человеку, от которого мало чего зависит, не стал. Ему, наверное, также, как и мне, совсем не хочется ещё раз испытывать судьбу, но делать то нечего, мы же солдаты, люди подневольные. Наше дело приказ исполнять.

— Игнат Петрович — впервые назвав капрала по имени отчеству, обратился я к нему. — Теперь ты меня держись, чего то кажется, что снова мне повезти должно будет.

Капрал ничего не ответил, а только удивлённо посмотрел на меня.

— Нет, я серьёзно говорю. Чувствую просто, не убьют меня сегодня — сказал я ему, поняв о чём он подумал.

Не могу объяснить, как, но как то дошло до меня, что не с проста лёд во мне образовывался. Чувствует моё тело, куда ползти не надо и когда упасть требуется, чтобы не пострадать.

Хутор взять, сегодня, не удалось, очередная атака захлебнулась так толком и не начавшись, а снова идти туда, ночь не позволила. Хотя кажется мне, не будь её, посылали бы нас на этот проклятый рубеж снова и снова, несмотря на огромные потери. Но с природой не поспоришь. Решила она, что кому то из нас ещё не настало время помирать, то значит так тому и быть.

Капрал, во второй атаке, бежал сзади меня и делал всё точно так же, как и я. Когда надо было падал, когда я, в очередной раз почувствовав холод в груди, сворачивал влево или вправо и он за мной туда же двигал. Вот так мы с ним и остались живыми, хотя в этот раз, в нашей сотне, потери были ещё большими. Пристрелялись видать турки, вот и ложили добровольцев по чём зря.

Десятку моему повезло больше всех. К сожалению моей заслуги в этом нет абсолютно никакой. Просто мужики у нас подобрались серьёзные и бывалые, вот и не лезли они без разбора, куда попало. А вот студентиков обоих потеряли. Их сразу, наповал срубило. Одному прямо в сердце пуля вошла, а второму голову размозжило так, что его мы с трудом опознали, среди убитых. Хорошо, что парни хотя бы не мучились перед смертью так, как наш прапорщик. Он две пули в живот поймал и жил ещё довольно долго при таком тяжёлом ранении. Да, некому будет обо мне словечко, перед начальством, замолвить, так видно и придётся воевать здесь безвылазно.

После двух атак от сотни осталось меньше половины, если считать убитых и раненых, а приказ никто так и не отменял. Младший унтер, ставший на место прапорщика, боится идти с докладом к командиру полка, а вестовой из штаба принёс приказ ничем не отличающийся от старого, атаковать и всё тут. Вот и получается, сил у нас в два раза меньше, а делать надо тоже самое. И как это понимать?

Хутор отбили только через четыре дня и то лишь потому, что командиру нашего полка удалось выпросить для себя две пушки, у кого то из строевой части и отдать их нам на пол дня. К этому времени в сотне насчитывалось двадцать семь человек, остальных или поубивало, или увезли в лазарет. Самым старшим, по званию, был у нас Свистунов. Поэтому мы сильно не удивились, когда ему приказом командира присвоили младшего унтер офицера и официально поставили над нами командовать. Моё назначение капралом тоже никого не удивило, потому что из рекрутов я тоже был один, а значит достоин следующего звания. Но я то знаю, что в живых остался не потому что такой умелый или очень грамотный, а от того, что просто очень везучий. Мой командир, по этому поводу так прямо и сказал:

— Ты Тихомиров просто колдун какой то. Не видел я в своей жизни ни одного человека, чтобы ему везло точно так же, как и тебе.

Сотню нашу расформировывать не стали, это случилось со второй, там людей осталось меньше, чем у нас, вот на ней временно крест и поставили, объединив с нами. Из командиров от них нам достался только капрал, а остальных дали совсем новых, вытащив их откуда то из штаба. Правда комплекта всё равно не получилось. В сотне сейчас только сорок шесть добровольцев, два капрала, два унтера и прапорщик, которому всего то двадцать лет отроду и который дальше штаба нигде не был. И вот такими силами нам поручено держать оборону на отбитом хуторе. Даже мой бывший капрал считает, что сделать это будет невозможно. Так почему этого не понимает командир полка? Правда есть у нас небольшое преимущество перед турками, патронов вдоволь, как своих, так и вражеских, да и оружия, того и другого, штуки по три на брата имеется, так что сразу вытурить отсюда нас, у них не получится.

Оборону стали делить ещё с вечера, наш юный прапорщик, прихватив своих унтеров, обходил хутор до темна. Вот только будет ли от этого толк?