— Это не единственная твоя ошибка.
Несмотря на то, что тварь была похожа на Соню, её способности были далеки от того чем пользовалась жрица. Как и тогда, в подвале, тьма ринулась ко мне на встречу, заставляя проклятую печать разрывать моё тело адской болью. Вот только в этот раз моё сознание не разлетелось осколками беспамятства. Скованное молитвой концентрации, оно позволило удержаться на ногах и нанести удар.
Описав дугу, мой меч разрубил какие-то полки и оставил рубленую сечку на сложенной из брёвен стене. Дубликат ушёл от удара, изогнувшись на зависть любому циркачу, откатился и высоко подпрыгнул, оказавшись в углу, там, где стены переходят в потолок. Наше противостояние только-только началось, а внешний вид твари изменился кардинально. Конечности частично перестроились, пальцы стали длиннее, на них появились когти позволившие существу цепляться за наклонные поверхности. В свете светящейся бутылочки, прежде чем она погасла, я увидел, что губы дубликата растянулись едва ли не до ушей, приоткрывая частокол острых, акульих зубов.
Без всяких раздумий я направил в сторону дубликата свою опутанную чёрными венами руку и позволил той боли, что рвала моё тело на части, вырваться наружу. И если раньше эффект от подобных действий напоминал толчок и сопровождался оптическим искажением, от которого само пространство изгибалось парусом… то сейчас, всё произошло совершенно иначе.
Угол здания «крякнул» и просто перестал существовать вынесенный наружу кусками брёвен и деревянной щепой. Не теряя времени, я пошёл к пролому, на ходу повторяя молитву концентрации.
— Идущий, будет терпелив и бесстрашен, слеп и глух, холоден, и окружён клетью своего разума.
Когда я перешагивал пролом и спрыгивал вниз на промокшую землю, самым краем сознания отметил, что размочаленные в труху брёвна источают пар и сочатся чёрной жижей, как если бы я заставил их гнить с бешеной скоростью. Определённо, печать изменила энергию, выплеснутую из моей нейронной сети. Она стала такой же мерзкой, как и сам источник проклятья.
Обрадовала ли меня такая мощь? — Нет, ибо это означало, что времени у меня остаётся всё меньше.
Дубликат ревел и ворочался среди обломков в грязи. Он больше не пытался сохранить форму и быть похожим на Соню. Гротескная уродливая масса из вздутых мышц и розовой кожи пыталась сформироваться во что-то мега ужасное. Будь я в своём обычном состоянии, я бы вряд ли решился даже подойти к такому извращённому уродству.
На моих глазах человеческие лопатки разъехались в стороны, кожа вдоль позвоночника не выдержала и лопнула, оголяя мокрые мышцы, позвонки хрустели, перестраиваясь и выгибая туловище уродливым вопросительным знаком. На голове «Сони» не осталось волос, да и сама голова похоже попала в эпицентр буйства энергий. Я видел в этой кровавой мешанине смотрящий на меня глаз и обломки костей.
Искалеченная тварь на пике своей трансформы всё равно пыталась сопротивляться. Я едва увернулся от длиной, увитой жилами лапы и отсёк её обратным движением. Громкий рёв был ответом на эту рану, но я не остановился.
Остальные конечности монстра были изломаны и прокрыты гниющими ранами. Я обошёл его по кругу, нанося удар за ударом и стремясь лишить всяческой подвижности. За это время голова монстра снова присвоила себе черты жрицы и это умирающие уродство стало вопить женским голосом — то умоляя меня остановиться, то проклиная и рыча.
С холодной методичностью хирурга я изрубил тварь на куски, и лишь покончив с этим, огляделся. Дождь превратился в мелкую морось, небо посветлело, знаменуя рассвет. Весь двор был в кусках содрогающейся плоти, кровь на моих руках и маленькие кусочки отлетевшей плоти всё ещё жили, подрагивали и стремились собраться воедино. По самым крупным кускам и по разводам крови можно было понять, что вся эта мерзость медленно, но неотвратимо, пытается собраться воедино.
Раздавив голой ногой кусок лица с налитым кровью глазом, я обратил взор к избе и встретился взглядом с настоящей Соней. Девушка появилась в проломе, хотела перешагнуть доски, но не справилась и упала в грязь.
Я подбежал к ней и помог сесть, грязная, с тёмными кругами под глазами, она первым делом спросила меня про монаха.
— Лукат… мёртв?
Грязный и окровавленный я встал перед ней на одно колено, опираясь руками на воткнутый в землю меч.
— Да.
Я не видел смысла что-то скрывать, и не собирался ей врать.
— Нужно всё это сжечь, проклятая отрава не даёт сосредоточиться.
ebooksa