Черный ход

3

Джошуа Редман по прозвищу Малыш

– Молодой человек! Мистер Редман! Вы ведь не уйдете?

– Не уйду, мистер Пирс. По крайней мере, сейчас.

– Я так давно ни с кем не беседовал по-человечески. Умоляю вас…

– Я не уйду, мистер Пирс.

– Вы не пожалеете! Я старше вас, я многое могу вам рассказать… Только давайте присядем, с вашего позволения? Вон там, на крыльце. В последнее время ноги меня плохо держат.

– Конечно, мистер Пирс. Идемте.

До крыльца Бенджамен Пирс ковыляет целую вечность. По дороге от его штанов отваливаются неприятного вида лохмотья. Шипят в пыли, исходят желтоватым дымком, расточаются. Мистер Пирс разваливается на глазах – это не фигура речи, сэр, и дело не в штанах.

Наконец старик с кряхтением усаживается. Джош устраивается рядом. Вечереет, ветер закручивает пыль смерчиками, гоняет их по площади. Он словно создает собственных призраков, играет с ними, а когда ветру наскучивает забава, бросает творения на произвол судьбы. И те оседают на пропеченную солнцем землю безжизненными горстками праха.

Вот так и мы, с тоской думает Джош. Пирс что-то бормочет, но Джош не вслушивается: обычная старческая болтовня, сэр, ничего интересного. Впрочем, кое-что привлекает его внимание.

– Что вы сказали, сэр? Хочет сделать это снова?

– Да, хочет. Опять! Он уже делал это, но дело сорвалось. Он хотел вытащить целую сеть рыбешек, а вытащил только одну.

– Вытащил? Нельзя ли поподробнее, сэр?

– Бойня, юноша. Банда Безумного Джерри. Вы должны были слышать. Они уходили от погони, федеральные маршалы висели у них на хвосте. Банда захватила поселок старателей. Людей заперли в церкви: мужчин, женщин, детей. Мерзавцы велели маршалам убираться, иначе они подожгут церковь. Маршалы тянули время, пытались вести переговоры… К ним подошло подкрепление, а бандиты исполнили свое ужасное обещание. Федералы кинулись гасить огонь, началась пальба. Погибло девятнадцать человек. В основном, от пуль, и еще трое задохнулись в дыму. Церковь удалось потушить, большинство выжило. Из банды живьем взяли четверых, в том числе Джерри. Их повесили в Рокфорде под аплодисменты зрителей. Но тахтон был недоволен. «Малая неудача, – сказал он. – Мало смертей, огня, боли. Нужно больше! Я смог эвакуировать одного…»

Угловатые фигуры. Ждут на пристани в черных глубинах преисподней. Чего ждут? Эвакуации?! А старик-то приходит в себя. По крайней мере, болтает связно, не дурит.

– Он эвакуировал другого тахтона?!

– Да. Я его видел, другого. И своего видел. Как он был зол! Одного ему мало, он хочет вытащить всю свою семью. Всю свою бесовскую семейку! Для этого здесь ему нужна большая неудача. Много смертей, боли, огня. Удача и неудача, сказал он. Как полюса магнита, орел и решка у монеты. Он был так зол, юноша, что говорил без умолку. Если здесь – неудача, там, в аду, откуда он пришел – удача. Удача, мистер Редман! Открывается лазейка, черный ход. У нас решка, у них орел. Им везет, они сбегают из пекла. В Элмер-Крик он нашел новое место, уже почти готовое. На этот раз у него получится, можете не сомневаться! Много крови, мистер Редман, много смертей. И много удачи снизу, в аду. Разве это не удача – сбежать из ада?

– Об этом он договаривался с мэром? Мистер Киркпатрик с ним заодно?!

На крыльцо, не видя беседующих призраков, вступает шериф Дрекстон, открывает дверь конторы. В руках у шерифа объемистый бумажный пакет. Из пакета тянется одуряющий аромат свежей выпечки. Бенджамен Пирс умолкает, ноздри его раздуваются. На изъязвленном лице проступает вожделение.