Черный ход

– Закон, и ты с ними в доле?! Пирогами берешь?

– Покрываешь, а?

– Это Билли нашу нефть поджег. Точно говорю, его работа…

– Ты же говорил, индейцы…

– Ошибся. Теперь вижу: Билли.

Джошуа Редману в его бурной, его короткой жизни не раз доводилось присутствовать при таких перепалках. Случалось, они оборачивались перестрелкой, а то и похоронами. Волей-неволей задумаешься: а не было ли поблизости какого-нибудь тахтона? Самого завалящего, а? Ведь кто-то же подвешивал в небе люстру? Кто-то заставлял лопнуть крепежный трос?!

Ничего нового.

Ничего не выяснят, ни о чем не договорятся.

Нужны ли нам – стрелка́м, нефтяникам, прачкам, скотоводам, торговцам, шлюхам, фермерам, банкирам, священникам, ворам, детям, отцам, матерям, добрым бабушкам, кормящим внуков с ложечки – нужны ли нам тахтоны, чтобы вцепиться друг другу в глотку по поводу и без? Требуются ли нам для этого чудеса? Карусель причин и следствий? Какое-то сверхъестественное, дьявольски изощренное стечение обстоятельств?! Философский вопрос, сэр, и кажется, Джошуа Редман знает ответ.

– Джефферсон огонь пустил. Он, чтоб мне пусто было…

– Вранье! Где доказательства?!

– А у тебя где?! В бороде?!

– В непаханой борозде!

4

Джошуа Редман по прозвищу Малыш

Джефферсон с его людьми сдвигаются поближе к шерифу. Сазерленды отступают к мэрии, выкрикивая обвинения и ругательства. Четверо добровольцев топчутся на месте: шериф есть шериф, но история с убийством юного Освальда МакИнтайра темнее ночи, под покровом которой она свершилась. Поди прими чью-то сторону! В итоге добровольцы отходят к банку, на нейтральную территорию, с таким видом, словно грабить банки – их заветная мечта.

Площадь? Грозовая туча, сэр! Вот-вот она родит молнию, грянет выстрел – и начнется мясорубка. Большая неудача, говорил мистер Пирс. Орел и решка, верх и низ. Это уже она или еще нет? Здесь меньше народу, чем было на промысле…

– Бойня, – вползает в уши Джоша старческий шепоток. Дребезжит, похрипывает. – Скоро, на подходе. Я чувствую, да! Они близко: затаились, ждут…

В центре тучи, в тихом «глазе урагана» стоит мистер Пирс. Нет, мистер Пирс стоит на балконе. Нет, на балконе – тело, а здесь, на площади – душа, настоящий Бенджамен Пирс. Призрак колеблется, словно от ветра. Еще минута, и порыв унесет мистера Пирса прочь, разметает в клочья, развеет без следа.

Джош подходит ближе. Заглядывает бедолаге в лицо.