Герой на подработке. Без царя в голове

— Отсюда выбраться несложно. Недалеко от того места, где произошёл обвал, есть ещё один проход. Он выведет вас на поверхность значительно быстрее.

— А Элдри? — напомнил я. — Ты клялся.

— Зачем мне нужна твоя девчонка? Я уже отвёл её к вам.

— Куда к нам?

— Куда-куда? — устало вздохнул Владмар и назвал адрес избы, где обосновалась Стая.

— Э-э-э, — только и смог вымолвить я.

— Я же никогда не говорил, что являюсь отшельником. У меня хорошие друзья. Они рассказывают мне все новости города и мира… Или ты меня за крайне необщительного идиота принял, что ли? Считал, что только выслеживать, как собака, тебя и могу?

— Э-э-э.

Я ощутил себя тупицей.

— Вот и лады, — пока я стоял истуканом, довольно заключил Данрад, заодно прекращая рассматривать наручи на своей руке, рассечённые мощными когтями тварей. — Тогда пошли за братом и домой.

Идти? Мне бы очень хотелось телепортироваться, но я признавал, что идти придётся именно пешком.

Долго. Неприятно долго.

Вот досада!

— Миледи, вы обязаны пойти с нами, — не сдвигаясь с места, пролепетал Виктор.

Вампир поглядел ему в глаза и ответил за магичку, сумевшую издать лишь несколько хриплых нечленораздельных звуков:

— Её горло изменилось. Ей придётся заново учиться говорить, но я и сам могу объяснить вам. Она более не человек и ничего не должна миру живых. Уходите без неё.

— Нет! — горько воскликнул Виктор и, упав на колени, прижался щекой к ледяной ладони девушки. — Я же… Я же… Я же так люблю вас, Лильяна!

— Мне жаль, смертный. Теперь я ведаю её мысли. Как человек она никогда тебя не любила. А отныне и не сможет любить, — кладя руку на плечо несчастного разрыдавшегося советника, сказал Владмар, и Данко, резко скинув ту, злобно прошипел:

— Ничего тебе не жаль!

После этой эмоционально уличающей фразы было ещё очень много сказано, но именно она осталась звучать у меня в ушах. Именно её я вспоминал, укладывая в голове произошедшее, когда в ожидании остальных остался сидеть на первом этаже подле основания лестницы. И чем дольше она крутилась у меня в голове, тем больше мне чудилось, что слова почему-то предназначались мне самому.