Но в какой-то миг она протянула ему руку — и их танец стал парным. У Дары закончились силы, и уже обычным зрением она увидела, как Лори все кружится по арене, только теперь так, будто кто-то обнимает ее, ведет ее в танце…
«Макс…» — Кристо чуть не рехнулся, когда прочитал это по губам Дары. Похоже, ей на сегодня хватило испытаний — девчонка всё же, ну, подумаешь, что хладнокровия у нее раза в три побольше, чем у него самого, это не показатель. Она вон чуть не сорвалась, когда Ковальски помер, ну, и теперь блажит что-то свое, только…
Что ж это Лори так странно танцует? И что бы это у директора такое лицо, и почему его губы тоже выговаривают что-то похожее на «Макс»?
Кристо совершил вроде как подвиг: направил часть магии в глаза в такой ситуации.
И уже он, а не Дара, увидел, что на арене танцуют теперь двое и что танец всё замедляется, будто смолкает музыка внутри танцоров.
Последние шаги. Пара на арене остановилась, и Лорелея осторожно коснулась губ своего партнера, положив руки ему на плечи.
А потом с силой оттолкнула его от себя, так, что душа Макса Ковальски оказалась буквально вдвинутой в тело.
Дерзкий и вызывающий взгляд, который уходил в небо, потух, стал растерянным. Макс сел и схватился за грудь, и первые слова, которые он произнес после приступа удушливого кашля, прозвучали на арене, в ее абсолютной, священной тишине, удивительно не к месту:
— Кто ж вас учил так реанимировать, дилетан…
Здесь его чувства и его сознание зашли в тупик. Сознание твердило, что он мертв, чувства говорили обратное, все это в совокупности привело к неизбежному финалу: Макс Ковальски, только что воскресший из небытия, грохнулся в обморок, как семнадцатилетняя девица.
Глава 17. Пополнение в дом
Лавина новичков обрушилась на Одонар как-то неожиданно и даже обидно. Будущие артефакторы прибывали обычно отовсюду: на практику или на работу — со всей Целестии, осиротевшие дети магов — из спаленных деревень, приютов и с больших дорог, а за юными артемагами отряжали специальные звенья поиска. Иногда их притаскивали, как когда-то Фрикса и Геллу, даже из других миров.
Но больше двух новеньких за один месяц Одонару редко удавалось увидеть, а здесь случилась катастрофа, которая была возможна раз в столетие: четырнадцать новичков явились в три дня, и еще вскоре должен был случиться выпуск в целестийских школах, и это уже обозначало прибытие новых практикантов.
Во всех взрослых мозгах Одонара от этого факта с непостижимой скоростью включилась программа самосохранения. Сперва Экстер Мечтатель вызвал Феллу Бестию через Хета. Фелла очень быстро смекнула, что именно ей хотят поручить, и орала еще до того, как шагнула в кабинет начальства:
— Черта с два, Мечтатель, ты понял меня? Я руководитель боевых звений, на мне лежит большая часть учебного процесса, Арктурос возрожден, а ты хочешь, чтобы я…
Немного погодя, Бестия поняла, что выкрикивает все это по адресу титанической стопки бумаг, которая громоздится на столе Экстера. Перед стопкой стоял хрустальный шар. Из шара доносился умирающий голос:
— Мне очень жаль, Фелла… но… возникли некоторые трудности, и я не могу пока присутствовать в артефактории… этого требует Семицветник. И я знаю, что не в твоих обычаях возиться с новичками, но я просто подумал… может, в таком случае ты поможешь мне с этими документами? Когда Магистры прилетали наблюдать за Правым Боем, один их дракон был загружен целиком. Кажется, они слегка обиделись за ту историю с комиссией и этой… бюрократией Макса…
Его слова прервал громкий и злобный хлопок двери. В воздух спланировали и опустились на стопку бумаг три скорбные головки маргариток. Вообще-то они стояли в вазочке на столе, но теперь были срезаны чьим-то острым боевым серпом.
Фелла Бестия вызвала Фрикса, который тоже прекрасно разобрался, чего от него хотят.
— Да я… ты что, серьезно?! Я ж артефактолог, меня даже теорики не воспринимают всерьез. Конечно, до тех пор, пока не начинают крякать или просить, чтобы их подоили. Да ты сама сколько раз говорила, что по мне плачет Опытный Отдел!
ebooksa