Уже будучи взрослой, когда папа умер, а я прошла общую школьную подготовку, в рамках которой нам читали курс по интенсивному животноводству, я узнала, что папина продовольственная система с пельменями из фарша — взращивание и убийство животных ради пищи — была настолько токсичной в глобальных масштабах, что на нее приходилось пятьдесят процентов от всех парниковых выбросов, нагревших атмосферу земли до критического уровня и выпустивших вирус из растаявших ледников. Папин мир уничтожил мой дом, мою нормальную жизнь, мое будущее, и мне не за чем было любить его прежний уклад и его воспоминания. Более того, у меня сформировалось яростное отторжение поедания живых существ на бессознательном уровне. Мне становилось тошно от одной только мысли, что я могу уподобиться зараженным и кого-то съесть. Потому что именно его пельмени из мяса невинно убитых животных, которые он смаковал так цинично и так по-живодерски, заставляли меня сегодня убивать людей ради того, чтобы выжить.
В честь того чудовищного девайса я и назвала группы Бесов, которые отвечали за пуск гранат из дульных насадок на Фамасе по позициям противника, спрятавшегося за баррикадами. Гранаты поражающего действия взрывались острыми режущими осколками, которые в буквальном смысле решетили солдат в фарш.
Я с остальными прикрывала Мясорубку Один огневой мощью Фамасов, пока солдаты целились в потолок — Фелин рассчитывала точный угол запуска гранат.
Четыре глухих хлопка «бум-бум-бум-бум» один за другим изрыгнули из стволов насадок круглые гранаты. Те пролетели дугой под потолком и приземлились точно за ближайшей баррикадой из бронированных листов стали.
— Ложись! — крикнула я.
Осколки поражают до пятидесяти метров вокруг, до баррикад всего двадцать.
Через две долгие секунды последовали взрывы, а за ними агонические крики пропущенных через мясорубку солдат.
Твоя безгрешная революция, Калеб, только что окропилась кровью первых жертв.
Фелин показывает, что Ляха с Буддистом только что прорвались в Зону Браво и настойчиво отвоевывают метр за метром холла входных ворот, который испещрен фортификационными заграждениями, как в детской игре, где надо шарик через лабиринт прогнать.
— Калеб! Можно выдвигаться! — говорю я.
А сам представляю, как солдаты Крайслера подтягиваются к главным воротам, как светлячки на фонарь, и нам пора делать отсюда ноги, пока Крайслер не сообразил выслать подкрепление и на запасные ворота, где несколько видеокамер вышли из строя.
— Отлично! Тогда…
Но тут Фунчоза ткнул дулом Фамаса Калебу в бок, отчего тот резко обернулся, готовый спустить курок. Нельзя тыкать дулом винтовки в солдата, готового броситься на штурм! Тем более снятой с предохранителя!
Но это же Фунчоза. Он правилами подтирается, а в законы ему никогда не были писаны.
— Мы договаривались! — прошипел он гневно сквозь зубы, готовый выпустить пулю из дула Фамаса, который по-прежнему целился в Калеба.
— Фунчоза, какого хрена ты творишь? — прошипел я.
Я понятия не имею, что происходило между ними двумя на этот раз. Они могли из-за хлебной крошки подраться, да даже из-за порции воздуха, потому что Фунчоза — неуправляемый псих, а Калеб не умеет держать себя в руках. Со смертью Тесс напряжение между двумя отрядами каждый день находилось на критической отметке, и уже все мы тысячу раз пожалели о том, что изгоем ее считали — она единственная умела трезво мыслить посреди беспредела и разборок. Со смертью Тесс Фунчоза получил выход своему безумию, а вместе с ним распространялся хаос по всем отрядам, и я уже дни считаю до того момента, когда Фунчоза заставит меня пристрелить его без сожаления.
Фунчоза продолжал сверлить Калеба яростным взглядом, обещающим пристрелить недруга, если тот не утолит жажду очередной сумасбродной идеи, родившейся в беспорядочном мозгу фаната японской манги.
ebooksa