— Ты хотел услышать это, не так ли? Услышать слова поддержки? Я не могу сказать, что горжусь твоим выбором, но… Но и отговаривать тебя не будут. Потому решать тебе, Нурдаулет. И как вижу, ты уже решил для себя всё. Возможно, ты действительно прав и мне стоит к тебе прислушаться.
— Я не хотел обидеть тебя.
— Я не обиделся. Я лишь говорю, что если ты считаешь это правильным, то делай как считаешь нужным. Это не упрёк, и я не буду судить тебя.
Молчание. Словно он ожидал от меня ответа.
— Я понял. Тогда… я завтра вернусь. Всё будет хорошо, я обещаю, — неуверенно пробормотал я.
— Да, — только и ответил он, после чего в трубке послышались гудки.
И почему я чувствую себя говнюком… Плевать, плевать на всё, надо забрать Сирень теперь, раз всем уже позвонил.
Я вновь двинулся по улицам, продолжая нырять и прятаться от патрульных машин, которые шныряли то здесь, то там, словно хищники, выслеживающие свою жертву. Пришлось немного пропетлять, чтоб доехать до адреса. Но самым сложным оказалось найти нужный коллектор. Пусть в этом районе и курсировали полицейские машины в куда меньших количествах, но они всё же были, что лишь усложняло задачу. Чтоб лишний раз не рисковать, я двинулся искать их пешком, словно толстый вор, идя по тёмным улицам и выискивая эту бетонную коробку. Подразумевалось, что она, по идее, должна быть открытой.
И я нашёл. Правда, под бетонной коробкой подразумевалась большая плита с люками, один из которых отсутствовал. Но примерно так я и предполагал.
Включил рацию и тихо позвал её.
— Сирень, я, кажется, вижу ваше убежище.
— Да? — немного сонный голос мог значить две вещи — она истекает кровью или прикорнула там.
— Да. Сейчас подойду. Ты как?
— Нормально. Мы тут устроились немножко поспать… — зевнула, — на тёплых трубах…
— Ясно, — я почувствовал лёгкое облегчение. Сирень, как-никак, мне нужна была живой. Хотя бы до завтра. Я подошёл к узлу теплотрассы и посветил туда фонариком.
— Сирень?
— Да, — раздался приглушённый голос.
— Давай, вылезай.
В свете фонаря появилась Сирень, держащая в руках маленькую девочку, у которой торчали волчьи маленькие уши. Она устроилась на руках такой же сонной Сирени и не спешила просыпаться.
— Давай её сюда, — протянул я руки. — И сама вылезай.