– Конечно, – отозвался Белкин.
Мише захотелось еще настойки: внутри поселился холод, который требовалось растопить. Слушая все это, Миша не понимал, верит ли словам Белкина. Пока он просто слушал, не пытаясь анализировать.
– С чего вы взяли, что она убила своих мучителей?
– Конечно, я не могу знать на сто процентов, но учитывая все, что случилось потом… То существо, в которое она превратилась, не стало бы ждать человеческого суда. Тася хотела вынести свой приговор. Матери сказали, что Сивко перед смертью двинулся рассудком. Он не мог оставаться один, боялся темноты, плакал, как ребенок. Адвокат звонил матери по его просьбе: Сивко умолял о прощении.
– Это обычное дело, – сказал Миша, хотя опыт его был основан не на практике, а на просмотренных и прочитанных детективах.
– Вы не поняли. Сивко не о приговоре беспокоился. Он хотел, чтобы Тася оставила его в покое, молил передать это ей. Говорил, что не спал уже несколько недель, потому что Тася стоит в дальнем, самом темном углу, и смотрит на него. Стоит ему закрыть глаза хоть на минуту, как она приближается. Каждый раз, когда он смыкает веки, Тася оказывается чуть ближе. Когда она стояла уже в шаге от него, Сивко и уговорил адвоката на звонок. Защитник собирался настаивать на экспертизе о невменяемости подсудимого, но не успел. В ночь после того телефонного разговора Сивко скончался.
«Видимо, она не вняла просьбе и сделала последний шаг», – продумал Миша.
– Она добралась до него, – вторя его мыслям, сказал Анатолий Петрович.
– Или он просто сошел с ума. А Дергачев?
– Если бы не сходство их историй, можно было бы согласиться с вами. – Белкин дернул углом рта. – Но Дергачев оставил предсмертную записку. У меня ее нет, так что вам придется поверить мне на слово. Уверяю вас, я не лгу.
– Что он написал?
– Писал, что не может жить в таком страхе. Что он никогда не бывает один: Тася стоит рядом, но только это уже не человек, а демон. Ночами она склоняется над ним и шепчет, и мучает его, не давая спать. Самое жуткое, что он описывает «демона» так, как выглядела Тася в последние недели перед смертью: тощее, вытянутое тело, непропорционально длинные руки, лысый череп, черные десны, острые кривые зубы.
Белкин порывисто встал, налил воды прямо из-под крана, выпил жадными глотками.
– Это не совпадение, согласитесь. Если, конечно, поверить, что я не сошел с ума и не выдумал все это.
«Вот именно!»
– Вы верите мне, Михаил?
– Не знаю, – чистосердечно ответил он. – Нужно все обдумать.
Белкин поставил стакан на стол.
– Спасибо за честность. Только не тяните с обдумыванием. У вашего друга не так много времени. Вы не замечали, у него есть на теле повреждения?
– Повреждения? Какие?