— Я уже заплатил свою цену, — ответил я.
— И заплатишь снова. Бурый заплатил своё матерью за желание обогатиться убийством. Гребня заплатил товарищами за то, чтоб получить лёгкие деньги, и именно поэтому корит себя. Пуля знает, чем может заплатить он, и потому хочет спрятать Гильзу. Мы все заплатили теми, кто лежал с нами на противне.
— А чем заплатил ты, Француз? Матерью?
— Это было до этого, — покачал он головой. — Я заплатил своей девушкой, — и потом уже тише добавил. — Беременной.
Пытается убедить меня ничего не делать и сдаться? Давит на совесть и пытается напугать тем, что всегда приходится платить? Не сказать, что меня это впечатлило.
— Тогда останови меня, — тихо сказал я. — Ты знаешь, что нужно сделать, не так ли? Останови меня и расскажи Бурому о случившемся. Спаси всех.
Он ничего не ответил за те две минуты, что я ждал и пока за окнами плыл Верхний город.
— Что и требовалось доказать. Ты не лучше меня, не желая помирать ради других, и думаешь только о себе. Надеешься, что это пройдёт мимо тебя, что расплатится кто-то другой, а не ты. Нам гореть в соседних котлах, Француз, так как мы оба предатели, мы оба думаем только о себе и оба готовы жертвовать другими. Так что не тебе сейчас здесь петь об ударе в спину.
— Я никого не предавал.
— Уже предаёшь. Ты спрашиваешь, что же вы сделали такого, что можете стать гипотетической жертвой для меня? Тем, что вы убийцы. Вы пришли в этот бизнес и должны понимать, чем это грозит. Не всегда нам убивать и запугивать беззащитных. За большую власть большие требования, Француз. И я настолько же хорошо, как и вы, знаю, что даже за благие поступки надо платить.
— Сколько тебе лет, Томас? — угрюмо спросил он. — Только честно.
Видимо решил зайти с другой стороны. Ладно, попробуй.
— Семнадцать.
— Семнадцать… — повторил он, будто пробуя слово на вкус. — И что ты знаешь о жизни, Томас? Ничего. Ты лишь строишь из себя взрослого, но единственное чего добился, так это стал бандитом.
Смешно это слушать от того, кто сам повяз в криминале по уши.
— Я бы с радостью ответил, что мир меня сделал таким, но это лишь отчасти правда.
— А какова другая часть?
— Я позволил ему это сделать. Дал добровольное согласие.
— Продал душу дьяволу… — хмыкнул Француз. — Стоило это того?
— Да. Пусть я заплатил за это… всем, что у меня было и остался один, однако всё исправил, — пожал я плечами. Боли от этих слов уже не было. Практически. Я смирился.
ebooksa