В-четвёртых, мы заняли обратно все территории, что принадлежали старому картелю и которые ещё не успели захватить картель Верхнего города и бандиты. Да, мы потеряли часть территории — почти всю территорию Мачо, две трети территории, что принадлежали Фее и ещё по мелочи. Однако всё же сохранили часть. Поставили своих людей, выгнали на улицы машины, заняли точки, обложили данью и показали всеми доступными способами, что эти территории уже под контролем.
Картель Верхнего города так и не успел добраться до порта. Увидев, что дальше захватывать ему придётся только боями, он остановился. Никаких конфликтов, никаких претензий и попыток наезда. Увидели, развернулись, уехали.
С бандитами было иначе — пытались нападать, убивать, сжигать и грабить. Мы отбились от них, дали понять, что отстоим территорию, и они потеряют больше, чем получат.
Таким образом мы официально заявили о себе и о том, что это всё наше.
В-пятых, не без помощи Феи и тех, кто работал раньше по грузам, мы заказали первую партию товара. Пока порт находился на нашей территории, у нас было преимущество, пусть забирать конкретно из него мы товар не могли. Будем подбирать груз из моря, как и раньше, пока я не решу вопрос с портом. Знаю, что Верхний город тоже теперь начал заказывать товар и забирать его таким образом, однако мы были правопреемниками старого картеля, у нас сохранились связи и знакомства, от чего с нами работали куда охотнее по старой дружбе. Нам не требовалось заново налаживать связи, в отличие от другого картеля.
Скоро будет война. Ещё одна война, но только уже между картелями, и Нижний город сотрясёт волна насилия, если ничего не предпринять. Я надеялся избежать этого, надеялся, что есть какой-то правильный выход, который пока мне был неведом.
Нет ничего невозможного.
Но сегодня я временно отлучился от дел, так как меня попросили об очень необычном одолжении. Саки решила освятить, — в христианской церкви говорят «крестить», — юную Эйко.
— Ты же тоже освящён, — настаивала по телефону Саки.
— Я не верю в свет, не верю в бога и вообще не верю в это дело, — ответил я.
— Но главное, что бог верит в тебя и тебя освятили, а значит, ты можешь присутствовать.
— Ты можешь и сама это сделать, нет? — заметил я.
— Да, но… — она замялась, — мы почти как семья, верно? По классике должны двое освятить.
— И они должны быть матерью и отцом ребёнка.
— Ты почти как отец ей! Мне помог… нет, даже спас! Ну чего тебе стоит?! Ну пожа-а-алуйста! Ну прошу-у-у! — завела она свою шарманку. — Эйко тоже про-о-осит!
Надеюсь, Эйко пойдёт не в свою мать.
— Ладно, ладно, хорошо, я понял, давай сходим и сделаем это быстренько… — сдался я в тот момент. Я мог потратить два часа на это дело: съездить в храм, освятить и вернуться. Это должно было занять совсем немного времени.
И теперь вынужден тратить на это время, когда в картеле дел вагон и маленькая тележка. С другой стороны, это поможет мне немного развеяться с человеком, который далёк от этой жизни, в которой я погряз по уши. Скажем так, вдохнуть немного нормальной жизни, которая течёт за стенами моего мирка.
И… да, я подсел на иглу. Ничего не мог с собой пока поделать. Работа наваливалась с такой силой, что под ломкой, когда мысли не могут сложиться в единое целое, всё раздражает и нервирует, а руки трясутся, и ты промахиваешься даже мимо кнопок телефона, работать было невозможно. А это не говоря про постоянный насморк, смену настроения и бессонницу. Я даже не убеждал себя в том, что как только работы станет поменьше, я соскочу с иглы — незачем разбрасываться даже самому себе пустыми обещаниями.
У меня даже был свой набор для того, чтоб не выглядеть наркоманом. Смену настроения и раздражительность я ещё мог как-то держать под контролем. Против красных глаз капли, как и для постоянного насморка. Плюс кокаин, который немного перебивал симптомы от опиоидной ломки. После всего этого, глядя на себя в зеркало, я видел самого обычного парня с изуродованным наполовину лицом, хотя понимал, что под этой маской скрывается новоиспечённый наркоман. Вот тебе и обезболил раны на спине…